Храм детства

Глава IV

IV

Здание средней общеобразовательной школы № 9 меня ничем не впечатлило: четырёхэтажное, построенное по типовому проекту, правда, свежевыкрашенное.

А вот Римма Марковна — да, произвела впечатление.

Уже почти старуха, довольно высокого роста, правда, отнюдь не жилистая, наоборот, полноватая, но очень прямо держащая спину, с выдающимся носом, бледным лицом, тонкими бескровными губами, с волосами, забранными на затылке в пучок, она меня встретила в своём большом кабинете стоя и внимательно оглядела с головы до ног. Руки для рукопожатия не предложила (молодые директора и заведующие детскими садами обычно протягивают руку, даже женщины).

— Вы — Дмитрий Сергеевич? — усомнилась она.

Голос у неё был резковатый, слегка каркающий.

— Да, — подтвердил я. — Я — Дмитрий Сергеевич, директор.

— Вы — точно директор?

— Да, — удивился я. — А что такое?

— Просто молодо выглядите для директора. («А вы — старó», — хотел я огрызнуться. Что это за фокусы начались? Вот откажусь с ними работать, и сядет мадам Савельева в лужу. Конечно, от слов я удержался, просто пожал плечами.) Присаживайтесь, пожалуйста.

Римма Марковна села в своё кресло, я — за длинный директорский стол. Сели — и целую минуту молчали. Она как будто забыла, зачем мы встречаемся. Нет, не забыла: вот, вздохнула, будто обозначая необходимость начинать не очень приятный разговор. Сложила улыбку бледными губами.

— Я, Дмитрий Сергеевич, сама вот… и не знаю, нужно нам это или нет. А вы как думаете?

Я развёл руками, выпучив глаза. Мне-то, правда, откуда знать?!

— Римма Марковна, это дело хозяйское. Вы… не хотите делать эти постройки?

— Да, не больно хочу я городить этот огород, — отрезала Савельева.

— Зачем вы тогда его на котировку выставили? — поразился я. — Вам шестьсот тысяч некуда больше деть?

— Потому что приходится. К нам приехал Степанов и устроил мне, старухе, разнос. За то, что у меня, видите ли, бардак у забора.

— Извините, не знаю Степанова.

— Начальник отдела материального обеспечения департамента образования мэрии.

— Понятно. То есть ничего мне не понятно. Какого рода бардак?

— Там… детский домик, у забора рядом с налоговой, и эти, как его… идолы.

— Почему на территории школы?

— Да не были они на территории школы! А на территории детского сада. Семнадцатого. Здание сада отдали налоговой. А на кой ляд налоговой этот огород? Они тихой сапой и переставили забор так, что всё у нас на территории оказалось. Я, дура, обрадовалась сначала. А хозяйство это сгнило всё за двадцать лет. Крышу у домика сожгли. Одному из идолов нос отломили. Гнильё. Выглядит безобразно.

— Получается, вы реконструируете то, что было… Да неужели на территории детского сада были такие терема, как в котировке?

— Не было, — призналась Савельева. — Сами вот… сочинили такую ерунду. На свою голову.

— А зачем? Вы не можете раскатать это дело по бревну, сравнять всё и газоном засеять? Вам тридцать рублей за глаза хватит на это. Чем городить Ростовский Кремль.

— Тридцати тысяч?

— Ага.

Савельева вздохнула.

— Не могу я, Дмитрий Сергеевич! Не разрешили. Пошла я на приём к Иванчуку…

— Директору департамента образования?

— Да. И он мне сказал: разрушить, мол, то, что было, несложно, но это дело варварское. А мы с вами, Римма Марковна, педагоги, а не варвары. Подумайте ещё. Ну… объявила я тогда конкурс среди педагогов, на лучшую идею. И Миронова принесла… вот этот, как вы выразились, «Ростовский Кремль».

— Миронова — ваш педагог?

— Да. Учитель английского. Посмеялась я сначала. Но больше-то предложений и не было. Ну, была парочка. Ещё более бредовых. И велела я Мироновой писать заявку на грант…

Директор замолчала.

— И? — подбодрил я её.

— Написала она. И отправила. Нашла где-то знакомую сметчицу, та обсчитала. Уж не знаю, насколько грамотно считали…

— И?

— И выиграли грант.

Я откинулся на спинку стула.

— Так это ведь замечательно! Чей грант-то?

— Президентский. Дали чётко шестьсот тысяч.

— А в чём проблема, Римма Марковна? Грант-то целевой?

— Да. На создание «Русского двора».

— Так осваивайте! Какие у вас ещё варианты?

Новый вздох.

Снова директор замолчала. Я не решался её торопить. Наконец, разлепила губы:

— Не нравится мне эта затея.

«Бред!» — чуть не сорвалось у меня с языка. Но, разумеется, опять я удержался. Спросил вежливо:

— Чем именно, Римма Марковна, вам не нравится «эта затея»? И чем вам нравится идея выбросить шестьсот тысяч в мусорное ведро? Ведь вы их больше ни на что не направите, неужели вам не ясно?

— И эта идея тоже не нравится. Даже и не знаю, что лучше. Обе хуже.

— Почему вторая плохая, про мусорное ведро — это я понимаю. А первая чем нехороша?

— Тем, что Миронова предложила.

— И что?

— Хочет на моё место сесть Мила Петровна.

— Мила Петровна, надо же… Полячка? Или белорусские корни?

— Никогда не интересовалась. Никакого желания знать.

— А что, очень злостный человек — Мила Петровна? Поганая такая карьеристка, да?

— В том-то и дело, что по внешнему виду не скажешь… Я это чую, Дмитрий Сергеевич. Я такие вещи чу-ю нут-ром.

(«И настолько не люблю своего сотрудника, что готова отказаться от пятисот тысяч, лишь бы та не усилила свои позиции, — невольно подумал я. — Приехали. Экий гадюшник…»)

— Увольте её, если она такая зловредная редиска, и дело с концом, — великодушно предложил я.

— Эх, Дмитрий Сергеевич! Легко вам говорить — увольте! Знали бы вы ещё, как в наше время сложно взять и уволить человека! Да вы… точно директор?

— Знаете, у меня никаких проблем с этим никогда не было.

— Ну, у вас это проще, в бизнесе. И потом: вы мужчина. А я — слабая женщина. Я не умею стучать кулаком по столу…

«Зато прекрасно умею жаловаться на жизнь и похищать чужое время», — с озлоблением подумал я, а вслух сказал:

— Так мы будем монтировать комплекс, Римма Марковна? Я вас не неволю. Но решение нужно принимать сейчас. Я вам не помощник в ваших… внутренних играх.

Савельева глянула на меня с такой неприязнью, будто хотела дать мне кулаком по шее. Разумеется, сдержалась и она.

Взяла трубку телефона, вызвала секретаря и попросила ту пригласить Милу Петровну Миронову.

Время до прихода учительницы-автора проекта «Русского двора» мы молчали. Я пересматривал смету. Савельева с отсутствующим видом глядела в угол.