Рыцарь для мага

Глава первая

Десять дней назад.

- Да, папа, - говорю я в трубку телефона.

- Алена, как на счет внеплановой тренировки сегодня вечером? У меня выпало окно на пару часов. Предлагаю комплексную - кэндо, дзюдо, русбой и айкидо. Как тебе такая программа? - спросил меня самый лучший на свете отец.

Я просто захлебнулась своими эмоциями от охватившего меня восторга:

- Ты все же решился обучить меня айкидо? Ура!!! Конечно же, я согласна. Я обеими руками "за", какие могут быть сомнения!?

- Тогда до встречи в зале, егоза...

- Во сколько подойти? Зал тот же? - тут же закидала я его вопросами.

- Да, зал прежний. Мы отвоевали помещение. Окончательно. Так что не переживай, тренироваться нам будет где. Я наберу тебя, как буду на остановке. Мне ж еще доехать надо. Успеешь добежать, не боись.

- Хорошо, договорились. До вечера. Жду отмашки, - улыбнулась я.

Если бы я только могла предположить, что это наш последний разговор... Что я больше не увижу своего единственного родного, близкого мне по духу человека, моего отца, живым... Если бы я могла предугадать это... Но судьба такая непредсказуемая. Ты планируешь, надеешься, а она одним мимолетным движением рушит все твои планы.

Вроде бы ничто не предвещало неприятностей. День прошел спокойно. Но чем ближе к вечеру, тем сильнее возрастало мое волнение. Я списала это на предвкушение интересной тренировки с отцом. Он обещал показать мне основные приемы айкидо. Я так долго его об этом просила. Одно дело самой изучать боевое искусство по книгам и видео, другое когда тебя лично тренирует наставник.

Но волнение нарастало, переходя в тревогу. Почему-то вспомнилась мама, которую я знала больше по фотографиям. Мне было около четырех лет, когда ее не стало. Последние полгода своей жизни она провела в больницах, лишь изредка возвращаясь домой. У нее было слабое сердце. Врачи не рекомендовали ей рожать самой, но мама отказалась от кесарева. Спустя три года она перенесла болезнь на ногах, грипп дал осложнение на ее и так слабенькое сердечко.

Отец очень сильно переживал после ее смерти. Корил себя, что не уберег, не уследил. После похорон мы довольно скоро уехали из столицы в какой-то дальний гарнизон, потом в другой. Скитались по всей стране, побывав во всех медвежьих углах. Со временем я почти забыла мамин образ.

А тут я вдруг вспомнила маму так отчетливо, увидела ее словно живую. Даже голос ее услышала: "Крепись, дочка, ты сильная, выдюжишь..."

Бр-р-р, к чему бы это? Скорее бы папа позвонил, спрошу у него. Я почти на месте. Скоро и он должен позвонить.

Я уже приближалась к спорткомплексу, когда телефон звякнул и замолчал. Я была в недоумении. Папа никогда не пользовался "тарифом перезвони", не сбрасывал мои звонки. А тут его телефон молчал, сколько бы я не звонила.

Тревога заполонила сердце. Я судорожно сжала телефон, пытаясь вновь и вновь дозвониться до отца. Но в ответ раздавались лишь длинные гудки. Осторожно ступая на мягких лапках подкралась паника.

Ехать он мог лишь с одной из двух остановок. Я поймала такси и поехала искать отца. Сердце было не на месте: с ним что-то случилось, что-то страшное. Иначе бы он взял трубку...

Вопреки голосу разума я все снова и снова набирала его номер. Но в ответ слышала все те же длинные гудки. Подъезжая к светофору, заметила проблески мигалок машин скорой помощи и полиции. Подъехать ближе не смогли из-за оцепления. Полиции было не много, но оцепление выставили. Прибыло подкрепление, начальство.

Рассчитавшись с таксистом, я направилась к остановке, по-прежнему продолжая набирать номер отца, в надежде на ошибку. Но ошибки не было. Первый, кого я увидела среди толпы полицейских и врачей, был мой отец, лежащий в луже крови поломанной куклой. Рядом с ним разрывался мелодией звонка телефон.

В глазах стало темнеть, но я усилием воли отогнала обморок до лучших времен. На подгибающихся ногах кинулась к отцу в безумной надежде на чудо. Полицейские из оцепления попытались задержать меня, не пропустить... Не с их подготовкой! Через мгновение я уже стояла возле тела отца, оттолкнув санитара с носилками.

- Нет, нет, нет! Ты не мог так уйти! Дыши! - кричала я, пытаясь встряхнуть его. Пульс отсутствовал, дыхания не было, руки и ноги вывернуты под неестественным углом... А я упорно не хотела принимать действительность. "Так вот о чем предупреждала мама..."

На какое-то мгновение я отключилась. Очнулась от резкого запаха аммиака:

- Крепитесь, милая, его смерть была мгновенной, если это Вас хоть не много утешит, - поддерживал меня в прямом и переносном смысле пожилой медик. - Он принял весь удар на себя. Единственный погибший.

В трансе я позволила отвести себя к машине скорой помощи, укутать в плед, взяла в руки кружку с чем-то горячим. Меня колотила нервная дрожь, я никак не могла согреться. Сидела, пребывая в какой-то прострации, куталась в плед и тупо смотрела, как санитары укладывают тело отца на носилки, накрывают его простыней. Вдруг откуда не возьмись сквозь оцепление просочились вездесущие телевизионщики. Шустрая журналистка кинулась к телу отца, одергивая простыню, чтобы оператор мог снять лицо погибшего крупным планом. Меня аж подкинуло, накрывая жаркой волной гнева. В ярости я кинулась на этих стервятников, жадных до сенсации. Меня еле скрутили, вколов убойную дозу успокоительного. Только журналистку это не смутило ни на секунду:

- Вы знали погибшего? - задала она мне вопрос. - Скажите его имя... - слышала я словно сквозь вату, сознание окутывал туман.

- Есть же такие бесчувственные люди! Ни грамма совести. В такой момент лезть в душу... Ничего святого, - послышалось рядом чье-то возмущение.

Поняв, что от меня она никакого ответа не дождется, журналистка переключила свое внимание на прибывшее начальство городского уровня. Побежала снимать, как районное начальство отчитывается перед вышестоящим.

Я же пребывала в прострации, из последних сил пытаясь оставаться в сознании, а не уплыть в столь манящую меня нирвану забытья.

И тут вдруг где-то на периферии ускользающего сознания я уловила слова, заставившие меня встрепенуться:

- Как имя этого мужчины? Кто-нибудь знает имя погибшего? Он спас меня и моего будущего сына... - Истерично рыдала где-то рядом молодая женщина. - Пожалуйста, скажите мне его имя. Хочу в память о нем назвать своего ребенка...

Вездесущая журналистка молнией метнулась к новой жертве своего внимания, оператор еле успевал снимать ее перемещения. Я же пыталась преодолеть действие медикаментов. С трудом, но смогла.

Внезапно включились все чувства, тело словно получило столь необходимую ему перезагрузку: я стала четко слышать окружающих, видеть снующих туда-сюда людей, ощутила тяжелый запах крови. Наконец, осознала услышанное:

- Спас? Папа кого-то спас?

- Это был Ваш отец? - спросила меня стоящая неподалеку молодая женщина лет тридцати-тридцати пяти.

Я смогла лишь утвердительно кивнуть в ответ. Горло перехватило так, что с трудом втягивала в себя воздух. Женщина продолжила:

- Он как раз достал телефон, видно, хотел кому-то позвонить, когда из-за поворота вывернул этот странный автомобиль. Он мчался на бешеной скорости, внезапно вильнул к остановке... Эта девушка, что спрашивает имя Вашего отца, ходила туда-сюда по остановке. Огромный живот ходил ходуном, видать, вот-вот рожать... Она встала на самом краю, когда автомобиль резко вильнул в ее сторону. Ваш отец это заметил первым и успел оттолкнуть ее к стене здания. А сам... Машина врезалась в него на полном ходу... Шансов у него не было. Основной удар достался ему, остальным пострадавшим досталось так, по касательной. Ваш отец успел крикнуть, чтобы разбегались. Они и отделались кто легкими травмами, а кто, как я и та беременная, легким испугом. - Она тяжело вздохнула. Беременная все просила назвать ей имя ее спасителя. Я молчала, переваривая информацию. С трудом, но она укладывалась в голове.

- Ты бы, девонька, назвала ей имя своего отца. Для нее это сейчас самое главное, - произнесла мне какая-то бабуля, сидящая рядом со мной в машине. Я оглянулась вокруг. Неподалеку стояла машина скорой помощи, в которой продолжала тихо плакать глубоко беременная девушка. Надо бы подойти к ней. Но рядом с ней крутились журналисты. Общаться с ними не хотелось вовсе.

- Сына она своего хочет назвать именем их спасителя. В нем твой отец будет продолжать жить. - Продолжала она увещевать меня. Я медленно встала и направилась к соседней машине. Она мягко подтолкнула меня в спину. - Иди, девонька, не молчи...

Прозвучало как благословение. Я подошла к беременной, прохрипела враз пересохшим горлом:

- Борис его звали. В переводе с польского "воин".

Оператор молча снимал наш разговор, а корреспондентка скромно подставила свой микрофон и словно слилась с окружающей средой. Неужто совесть поимела?

Много позже я узнаю эту девушку лучше, и она даже поможет мне в расследовании. Но все это будет потом, спустя недели. Пока же она вызывала у меня отторжение, мягко говоря раздражала своей беспардонностью и профессиональной черствостью. Видимо, она это чувствовала, потому и пыталась не отсвечивать, подслушивая наш разговор: