ГЛАВА 18.
1843 Words
Через некоторое время из тягостных раздумий Северуса вывело
лёгкое прикосновение ледяных пальцев к его шее. Он поднял глаза на Гермиону.
Она смущённо улыбалась, всё ещё ужасно бледная и слегка дрожащая.
- Ты замёрзла, – не спросил, а констатировал Снейп, поднимаясь с ковра. Он мог
бы левитировать покрывало из своей комнаты, но предпочёл ненадолго покинуть
гостиную, чтобы подавить свой гнев и привести себя в более уравновешенное
состояние. Легко ему не будет.
Он понимал, что не имеет никакого морального права на эту девушку.
Особенно, после того, как уехал на целый год. Занимался исключительно тем, что
ему было важно и интересно. Она и сама этого хотела для него, разве не так? Она
дарила ему свободу! Потому, судя по утверждениям Драко, не показывалась на
глаза до самого его исчезновения. Хотела, чтобы у него появился, наконец,
выбор. Но это не значит, что не ждала, что он выберет остаться с ней. Да.
Наверное, она ожидала, что он предпочтёт быть с нею рядом, всем этим
скитаниям и исследованиям, которыми так увлёкся в последний год. Не хотела
навязываться. Но думала, что он станет навязывать своё общество ей?
Снейп принёс тёплый плед и укрыл им задремавшую Гермиону, подоткнув
края. Ему хотелось укутать её теплом и надеждой. Хотелось взять её на руки и
укачивать как маленького ребёнка. Но слова о любви, сказанные с такой
лёгкостью, адресованные Драко Малфою – признанному красавцу, завидному
жениху волшебного мира, явно обожавшему эту хрупкую ведьму, сотканную из
противоречий, стучали в висках. Снейп отстранился и неслышно ретировался на
кухню.
Доставая укрепляющие и восстанавливающие травы, раскладывая их на
столешнице, он продолжал поток своих размышлений, снедаемый ревностью и
самоуничижением. Кто он такой? Как он мог даже вообразить, что важен для
неё? Тёмный, мрачный, нелюдимый тип, стареющий волшебник, изодранный
многочисленными ранениями… Ещё неизвестно, отступила ли на самом деле
основная угроза его жизни. Что он может дать молодой, красивой ведьме,
ставшей центром вселенной для группы столь же молодых, полных сил,
одарённых волшебников-мужчин. У неё есть право быть разборчивой. А у него
никакого выбора нет. «Просчиталась ты, девочка!» – в отчаянии думал Северус.
«Нет у меня никакой свободы! Есть только ты! Твои глаза, веснушки, заострённые
скулы и маленькие холодные пальчики»… Мерлин! Как же больно в груди. Он
бессильно опустился на стул, ожидая, пока закипит вода. «Неужели я настолько
безнадёжен? Неужели так глубоко вляпался, что не в состоянии переварить её
симпатию к другу?» В ушах снова эхом прогремели нежные слова Гермионы.
Он подпрыгнул не столько от свистка чайника, сколько от внезапно
оглушившей его мысли: «Так, вы вместе? – спросил завидный жених. – Похоже на
то! – ответила ему Гермиона». Снейп выключил чайник. Оперся обеими руками на
столешницу и шумно выдохнул. Она сказала, что они вместе. Ему – этому пижону,
разодетому павлину. Обозначила их с Северусом статус. Ответила за него, на
которого в тот момент напал ступор, паника, растерянность. Она ответила за них
обоих. Неуверенно, но вполне различимо. Она хочет его! Не Малфоя! Снейпа!
Северус растерялся от этого неожиданного прозрения. По его лицу
расползлась дурацкая улыбка. Надежда, на которую он ещё пару минут назад не
имел права, вдруг затопила его холодное сердце таким жаром, что он выронил
деревянную ложку, которой помешивал укрепляющий настой. И что ему с этим
делать? Он понимал как вести себя с ведьмой, которая отвергает его, знал, как
бывает неприятно и больно, когда тебя отталкивают. Но когда принимают…
Когда выбирают именно тебя – он никогда такого не испытывал. Он и на слова
Грейнджер о любви так отреагировал, потому что никогда не слышал ничего
подобного в свой адрес. И он вдруг понял, что им владеет не только ревность, в
купе с неуверенностью в себе, но и банальная зависть. Он хотел, чтобы его
любили! Он был готов любить сам. Что-то неведомое охватывало его естество – в
компании этих молокососов было так естественно проявлять человеческие
эмоции, простые и понятные чувства. А он просто этого не умел. Для него
произнести слово «Люблю» было сродни пытке. А для этих ребят – соратников,
объединённых общими тайнами, – это проще простого. И это их необходимость,
их зелье жизни, без которого они уже и не смогут существовать. Своеобразная
терапия, которую, без сомнения, изобрела для них Гермиона. В своём стремлении
всех спасти, она была также неостановима, как сам Северус, когда-то, в
стремлении остановить Тёмного Лорда. «Две противоположности: она – свет, я –
тьма» – подумал зельевар, переливая свой настой в огромную кружку. «Что если
не она спасёт меня своим светом, а я заражу её тьмой?». Этот вопрос беспокоил
Снейпа с самого первого дня его странной встречи с Грейнджер на приёме в
министерстве. Вдруг он утянет её на дно? А она ведь готова за ним последовать.
Она не отреклась от него, когда ещё не знала его истинной роли в войне. Теперь
и вовсе не отвернётся. Может ли он подвергнуть её такой опасности?
Из раздумий его вывел слабый стон из гостиной. Снейп стряхнул с себя
тяжесть последних выводов и, прихватив кружку, направился к девушке,
закутанной в плед до самого подбородка. Она явно ещё мёрзла.
То, что он увидел, сильно напугало. Она металась по дивану, с прилипшими ко
лбу волосами, с обмётанными губами, запутавшись в покрывале, словно её
связали и обездвижили. Стоны и хрипы срывались с пересохших губ. Она
бредила, или просто погрузилась в очередной кошмар. Северус собирался
разбудить её, но застыл как вкопанный, когда она прохрипела: «Не прикасайся
ко мне, ублюдок!»
Потребовалось несколько минут, чтобы до него дошло, что её кошмары,
скорее всего, не имеют никакого отношения к нему. Что ей сниться что-то
ужасное, возможно пытки, или допрос Беллатрисы. Но не он, не Снейп,
причиняющий боль. Волшебник бросился к мечущейся ведьме, оставив кружку на
маленьком столике подле дивана. Он схватил её за плечи, пытаясь вывести из
мрачной реальности кошмара. Но его руки обожгло ледяным холодом её кожи.
Он попытался заключить её лицо в ладони, повернуть к себе. Но щёки были
также холодны, а на лбу проступала гнилая испарина.
- Гермиона! – тихо позвал Снейп. – Гермиона!
Она не отзывалась, продолжая беззвучно шевелить потрескавшимися
искусанными губами, на которых уже проступала кровь. Северус призвал из
комнаты ещё одно одеяло и свою тёплую мантию. Но озноб никак не уменьшался
– её колотило и подбрасывало вверх, а голова всё также металась по подушке. Он
сжал её руку в своих ладонях в попытке хоть немного отогреть ледяные пальцы.
Он вспомнил мертвенный холод и оцепенение, которые ощутил, впервые осознав
приближающийся конец собственной жизни. Неужели Грейнджер чувствует то
же самое?
Северус снова шептал её имя, звал её, целовал костяшки хрупких пальцев.
Ничего. Никакой реакции. Только стоны стали отчётливее. А потом зельевара
накрыло откровенной паникой, когда девушка выгнулась дугой, сбросив с себя
все одеяла, и закричала в голос: «Нет!» Он попытался укрыть её снова, но тело
ведьмы словно билось в судорогах. И тогда, отбросив всякие сомнения, он залез к
ней под покрывала, прижал девушку к себе так крепко, как только мог,
зафиксировав руками и ногами, уткнулся ей в висок и начал шептать
успокоительные слова. Он просил её вернуться к нему, просил не сдаваться,
уговаривал поверить, что это только сон, что ей ничего не грозит, что он рядом и
может её защитить. Он шептал Гермионе, как она нужна ему, что он не сможет
без неё дышать, жить, даже двигаться. Что она его солнце, его тепло, его
надежда. Рассказывал, что жив только благодаря ей, что там, далеко от дома, он
каждый день видел её лицо, даже разговаривал с ней… Он сжимал её в объятиях
и умолял вернуться к нему из этого кошмара. И как-то незаметно для себя стал
причитать, что любит её, что она единственная во всём мире ведьма, которую он
хочет обнимать, целовать, любить… Он не отследил момента, когда Гермиону
перестал бить озноб, когда она затихла у него не груди, уткнувшись носом в
ключицу. Не заметил, как тело маленькой ведьмы начало согреваться, а её
цепкие пальчики зарылись под его рубашку, цепляя редкие волоски на груди.
Северус продолжал шептать ей о том, что никого на свете нет у него дороже, что
готов стать для неё тем, кем она захочет. Что примет всех её друзей, как
братьев, и всех её недругов – как своих кровных врагов. Что любить её –
величайший дар, который он не смел и надеяться получить от судьбы. Что её
жизнь для него важнее собственной. Снейп не заметил, как дыхание Гермионы
стало глубоким и спокойным, а по его собственным щекам беззвучно катятся
слёзы. Такие горячие, наполненные болью и отчаянием. Пока его пальцы не
коснулись промокшего ворота её блузки, и он с удивлением не отстранился,
чтобы понять, что не так.
Гермиона очнулась от глубокого безмятежного сна спустя пару часов, ощутив
скованность в мышцах. Она пошевелилась, пытаясь понять, что навалилось на
неё такой тяжестью и разогнать остатки сна. Довольно быстро сообразив, что её
тело опутывают руки Северуса, что она нагло оккупировала его грудь и плечо, а
он рвано дышит ей в макушку, девушка улыбнулась и попыталась мягко
высвободиться из крепких объятий. Однако руки зельевара ещё сильнее сжались
вокруг неё и притянули к его расслабленному телу, перевернув спиной к себе и
укутав своим дыханием. «Не отпущу! Никогда больше!» – проворчал он сквозь
сон.
- Северус! – мягко поёрзала девушка. – Мне нужно в туалет. И в душ – я вся
липкая.
- Я тебя отнесу, – прошептал он и не сдвинулся с места.
- Я справлюсь, – улыбнулась Грейнджер. – Просто отпусти меня.
- Нет! – уверенно и почти не сонно произнёс Снейп.
- Северус! – почти возмущённо дёрнулась Гермиона. – У меня пузырь лопнет!
Снейп недовольно завозился, размыкая руки и накрываясь покрывалом с
головой. Он что-то пробурчал ей вслед, когда ведьма на слабых ногах аккуратно
двинулась к ванной.
Вернувшись через полчаса вполне живой, Гермиона улыбнулась, глядя на
спящего Снейпа, прижимающего к себе подушку, на которой, вероятно, остался
запах Гермионы, и уткнувшись в неё массивным носом. Ей ужасно захотелось
обратно, в этот тёплый кокон, в объятья этого мрачного, но, как оказалось,
такого нежного человека. Она так мало о нём знает, так мало общалась с ним в
реальности, а не в своей смелой фантазии… Но он просто излучает тепло для
неё. И это тепло ей до боли необходимо. Сейчас. Потом. Всегда. Она ужаснулась
этой мысли. Чуть отступила, заметавшись взглядом по комнате. Нашла свою
сумочку и скрылась с нею на кухне.
Раскопав в недрах сумки мобильник, Гермиона в пару звонков достучалась до
главврача Мунго и излишне слабым голосом отчиталась о полном магическом
истощении и вынужденном отсутствии. Получила краткий отчёт о состоянии
вчерашней пациентки, которая была погружена в искусственную кому, но,
главное, выжила. Девочке предстояла долгая реабилитация, а потом
расследование… Но она была жива!
Грейнджер дозвонилась и до своих коллег в маггловской больнице, охрипшим
голосом сообщила о вирусе, который вызвал температуру и сильный отёк горла, и
получила больничный на неделю. Похвалив свои актёрские способности, она
посчитала, что 6.30 утра достаточный повод, чтобы сдвинуть Северуса на край
дивана и потребовать обратно прерванные объятия.
Втиснувшись под локоть волшебнику, Гермиона обняла его за талию и
совершенно сознательно ткнулась носом ему под ухо, невесомым поцелуем
прервав его слабый храп. Она почувствовала, как он притягивает её к себе,
крепче сжимая в своих объятиях. Он чуть заметно улыбнулся. Его лицо было
таким расслабленным и безмятежным, что она невольно залюбовалась.
- Гермиона, – тихо прошептал он её в макушку. – Мне бы тоже в душ. Можно?
- Ладно. Но только если обещаешь вернуться. Мне без тебя холодно и неуютно.
- Три минуты! – отрапортовал Снейп, вскакивая с дивана и выпутываясь из одеял.
- Writer
