Слёзы феникса

ГЛАВА 20.

Северус Снейп прожил на свете сорок с лишним лет, но никогда в

своей жизни не слышал слов любви, адресованных ему. И пусть Гермиона

каждым своим действием, каждым вздохом более часа открывала ему это

всепоглощающее чувство, услышать эти слова было невероятным, совершенно

невозможным чудом. Он не подозревал, будучи зрелым, умным мужчиной, более

чем способным к самоанализу, а ещё более привычным к самоконтролю, что

такое простое признание способно сотворить с его душой.

Он почувствовал, как его сердце запнулось и сжалось в болезненной тоске, а

на глаза непроизвольно навернулись слёзы. Он сглотнул и уткнулся Гермионе в

плечо. Затем, перекатившись на спину, так и не разжав объятий, закинул её на

себя. Ощутив её вес на своей влажной коже, он удовлетворённо потёрся об её

щёку подбородком.

- Ты невероятная женщина! Ты знаешь это? – Снейп бездумно водил пальцами по

её спине, всё больше ощущая конкретику шрамов, оставленных и на этой части

её тела. Он помнил, что всё затевалось не ради секса, каким бы прекрасным и

волшебным он ни оказался. Он хотел залечить её раны, как она часом ранее

исцеляла его. Поглаживая ещё влажную спину девушки, он опускался ниже, к

пояснице, когда почувствовал, как её тело внезапно напряглось, а дыхание

замерло.

- Всё ещё стесняешься своих шрамов? – Спросил зельевар. – Иди сюда!

Он попытался снять её с себя и развернуть в объятиях. Хотел поцелуями

унять душевную боль. Но Грейнджер не позволила. Она вывернулась из его рук,

разрушив такое уютное единение, и отсела на диван, натянув на себя покрывало.

- Нет. Я не могу, Северус! Это совсем другое.

- Перестань! Я видел твои метки, как и ты – мои. Но в твоих – нет вины, Гермиона!

– озвучил он предыдущие свои размышления. – Это не твоя вина! Слышишь?

- Я просто не могу! – твёрдо и с расстановкой произнесла она. Из глаз

заструились слёзы. Да так сильно, что это напоминало тихую истерику. Северус

ужаснулся. Но отступать было поздно. Довести девушку до слёз ещё одной

попыткой он бы не решился. Нужно было решить эту проблему сейчас. Заставить

её раскрыться перед ним, поверить ему.

- Гермиона, пожалуйста, доверься мне! Я не причиню тебе боли. Просто хочу

помочь. Эта связь… Ты же видела – мы взлетели! Это не обычная магия. Мы

можем помочь друг другу залечить наши раны. И ты уже помогла мне, я

чувствую. Позволь и мне… – договорить он не успел. Она громко выдохнула, зло

стерев ладонью слёзы.

- Ты не сможешь с этим жить! Ты не понимаешь. Этого никто не знает обо мне. И

пусть так и останется. Это не вопрос доверия, Северус. Просто не могу к этому

возвращаться!

- Расскажи мне, прошу! Я видел гораздо больше, чем ты, Гермиона. И я доверяю

тебе. Пожалуйста, поверь и ты мне! – он молил. А внутри поднимался страх, что

такого может быть страшного, чего он ещё не видел на ней. – Я не сбегу как

глупый мальчишка. Я буду рядом, чтобы не произошло.

Она тихо сползла с дивана и придвинулась к нему ближе. Медленно

повернулась спиной, не спеша сбрасывать покрывало. Прислонилась к его груди,

пытаясь успокоить дыхание и сердцебиение. Снейп напрягся, ощущая этот

сбивчивый, слишком дробный ритм и машинально вызвал диагностическую

схему. Девушка вздрогнула, когда линии её магических каналов заполыхали над

ними огненными всполохами.

- Что это такое? – всхлипнула она.

- Не понимаю, – ответил профессор. – Ещё утром каналы были почти сожжены. А

теперь ядро полно магией, а каналы сияют, как после магического выброса. Но

такое бывает от переизбытка сил, а не после истощения. Не понимаю!

- Значит, ты заполнил меня своей магией, Северус. Это сделал ты! – она

улыбалась сквозь слёзы. Но он не мог в это поверить.

Северус много исследовал природу магических резервов. Так быстро они

наполняться не могут. Так просто не бывает. Хотя и о полётах во время соития он

не слышал. Значит, это какой-то особый вид волшебства. Неизведанный. Или

давно забытый. Он поищет ответы в древних книгах, но позже. Сейчас он просто

поражённо уставился на схему, машинально проводя рукой по волосам и плечам

ведьмы. И там, где он прикасался к ней, на схеме загорались маленькие точки,

словно крошечные фейерверки, озаряя собой общую картину.

- Смотри! – восхитилась девушка, – Там, где ты касаешься меня, загораются

звёзды! – как красиво сказано, подумал Северус. Он и сам заворожённо

вглядывался в схему. Неужели это и означает отдавать тепло и свет? Неужели

его внутреннее солнце зажглось для неё, ради неё? Чтобы излечить и наполнить

силой до самых краёв… Вспомнились размышления Малфоя о личной пустоте

Гермионы, которую никто не мог заполнить до сих пор. Это и есть его миссия?

Отдавать себя, наполняясь ещё больше?

- Подожди-ка, – Гермиона призвала свою палочку и вызвала такую же

диагностическую схему Северуса. Она засветилась над их головами,

накладываясь на картинку переплетений магии Гермионы и отличаясь только

более холодным синеватым оттенком свечения. Обе схемы горели так ярко, что в

глазах зарябило.

Волшебница прикоснулась к руке тёмного мастера, и на схеме загорелся

маленький голубой огонёк. Она закинула руку за спину, дотрагиваясь до его ноги,

и такой же огонёк засверкал в другом месте магической карты. Она взяла его за

руку, переплетая пальцы, и… Обе схемы взорвались маленьким фонтаном

разноцветных искр.

- Просто поразительно! – восхитилась Грейнджер, в которой исследовательский

интерес пересилил слёзы и страхи.

- У нас будет время изучить этот феномен, – улыбнулся Северус, целуя её шею. В

этот момент диагностическая схема всколыхнулась и пошла рябью, визуально

демонстрируя усиливающееся движение магических потоков. Гриффиндорка

погасила обе схемы, и смело скинула покрывало со своего плеча, обнажая грубый

порез.

Снейп припал к шраму губами и проследил поцелуями его основание. Нежно

целуя каждый сантиметр кожи, он медленно опускал покров, пока одеяло

полностью не оказалось на полу. Теперь-то он понял... Багровые, ничуть не

побелевшие от времени, порезы от ядовитых когтей оборотня (он сразу их узнал)

исполосовали всю поверхность спины Гермионы. Между ними рассыпались, как

уродливые ямы, метки от ожогов сигары или чего-то подобного. А поперёк

поясницы грубым, размашистым шрифтом были вырезаны на бледной коже,

умышленно лишённой загара (она никогда не открывала спину), мерзкие слова:

«грязная шлюха»… Он всё понял без слов. Ему не нужны были подтверждения.

Самое мерзкое, что они могли сделать с женщиной…

Северуса затрясло, он попытался обхватить себя руками, но побоялся

оторвать пальцы от девушки, испугался, что она почувствует его оторопь. И

только звук её несмелого, чуть дрогнувшего голоса вывел его из оцепенения.

- Северус, – тихо позвала Гермиона. – Ты не обязан на это смотреть. Это останется

со мной на всю жизнь. Как и та ночь, когда это со мной сотворили. Какие-то

жалкие двадцать минут моей жизни… Но они изменили меня навсегда. А потом

пришла Белла и решила пытками добиться от меня информации. Глупая,

сумасшедшая ведьма! Она оказала мне услугу, знаешь? Она решила, что боль

сломает меня. Но произвела обратный эффект – заставила собраться, дала силы

сопротивляться, жить! Если бы меня оставили одну после измывательств Сивого

и егерей, я бы сошла с ума. Но боль… Она вернула меня к реальности. – Гермиона

затихла, а потом спокойным голосом констатировала: - до этого я только ждала

беды. В тот момент я её познала. И стало легче. А это… просто напоминание том,

что никакие достижения и заслуги не имеют значения. Любого человека можно

использовать и выбросить как грязную салфетку.

- Ты самая прекрасная, восхитительная, притягательная женщина в мире! Самая

талантливая и умная ведьма, из всех, что я когда-либо знал. – Снейп пытался

сдержать дрожь в голосе, но получалось сомнительно. – Ты удивительная,

нежная, любящая, сияющая! Только ты способна пережить всё это и довериться

бывшему пожирателю, открыться тёмному магу и не отвернуться от всей моей

скверны, Гермиона!

И его прорвало. Уткнувшись лбом между её ключицами, он сотрясался всем

телом от беззвучных рыданий. Его слёзы стекали по полупрозрачной коже

девушки, и она ощущала их горячие следы. Она снова плакала, но уже не так

горько. Это были слёзы облегчения, слёзы невысвобожденной обиды, горечи,

страха быть отвергнутой, никогда не испытать настоящего подлинного чувства,

никогда не полюбить и не ощутить взаимности. Только он, мастер тёмной магии,

искалеченный войной физически и психически, человек мог оплакать её раны и

не отвернуться в омерзении, не сбежать с брезгливой гримасой, осознав, как

именно измывались над нею. Её затопила благодарность и такое неимоверное

тепло, что её душа готова была вновь подняться над полом вместе с телом,

взлететь к потолку или выше. С ним, с Северусом, которого она выбрала своим

собеседником ещё тогда, в Мунго, когда он был без сознания, и не мог ей

ответить. Она не могла этого предвидеть. Но наитие вело её к нему. А его,

видимо, тянуло к ней безотчётно и необъяснимо, весь прошедший год.

Никто из них не знал, сколько прошло времени. Они так и сидели полностью

обнажённые, на ковре в полупустой гостиной, прижавшись друг к другу. Северус

обнимал её так, как если бы это были последние движения в его жизни. Он был

бы готов умереть вот так, в объятиях этой восхитительной молодой женщины,

пережившей столько страданий и оставшейся собой. Не растерявшей тепла,

аккумулировавшей в себе столько любви, что хватало на целый отряд и ещё на

него, истерзанного душой и телом волшебника, никогда не знавшего настоящей

бескорыстной любви, и потому вбирающего в себя каждую её светящуюся

частичку.

- Ты понимаешь, какое это чудо – то, что мы встретились? – прервал молчание

Снейп. – Что не потеряли друг друга. Я не могу поверить, что ты так легко

приняла меня, после всего, что я натворил…

- Я приняла тебя ещё тогда, когда ты залил меня своей кровью, Северус. А потом,

в больнице, я просто не могла от тебя оторваться. Как будто ты стал для меня

таким родным, что ничего уже не могло оторвать меня от тебя.

- Я никогда не испытывал ничего подобного сегодняшнему опыту. А ты?

- Мой первый опыт застыл у меня на спине навсегда. И другого никогда не было.

Я боялась, что и не случится. Не только из-за шрамов. Я думала что не смогу… Ну,

понимаешь, захотеть. Допустить к себе кого-то настолько близко. Рон никогда не

понимал этого. Он нормальный молодой парень, ему нужен был секс. Как и

любому. Потому я ни с кем не встречалась. Боялась, что рано или поздно этот

вопрос поднимется, а мне нечего будет ответить…

- Если бы я знал… Я мог быть груб с тобой. Прости!

- Нет, ты был очень нежен. И я сама захотела тебя. Вопреки всему. Почувствовала

это притяжение, как мощный поток, что притянул меня к тебе. Я захотела тебя

ещё на приёме в министерстве.

- Почему не говорила? Я просто не знал, чего ты ждёшь от меня. Боялся напугать,

оттолкнуть. Но ты такая красивая! Мерлин, тебе невозможно сопротивляться!

- Было не время. Нам нужно было почувствовать друг друга. Я наблюдала за

тобой. И ты мне всё больше нравился.

- Я? Ты смеёшься?

- Нет. Ты просто не понимаешь. Твои движения, в них есть особая грация. А твои

руки! Мерлин! Они действуют на меня гипнотически, что бы ты ни делал.

- Правда? – Снейп был поражён. Он знал, что его нельзя назвать красивым. Но и

привлекательным его никто не назвал. Гермиона же, казалось, действительно

находила в нём что-то притягательное. Она не льстила ему, он видел. Но

искренне восхищалась. Как такое было возможно? – Ты вгоняешь меня в краску.

- Ты умеешь смущаться? – удивилась девушка. – Вставай! Я страшно голодна! И

знаешь что? Мне совершенно не хочется напиться. Удивительно, правда? Хотя

сигарету бы я сейчас выкурила. У тебя остались?

И она бодро прошествовала в душ, не потрудившись прикрыть наготу. А

Снейп расплылся в блаженной улыбке, растянувшись на ковре в полный рост.