Осиновая корона

Глава четвёртая (часть вторая)

***

– Держи её! – загромыхал дядя Горо, когда псы с визгливым лаем взяли след лисы. Дядя Колмар гнал лошадь бок о бок с ним, время от времени смахивая пот со лба: за последние годы он явно отвык от таких развлечений. Многие слуги, кажется, разделяли его чувства; вообще, наверное, мало кто в Обетованном был таким же пылким охотником, как дядя Горо. Может быть, под настроение – тётя Алисия; но она осталась в замке с детьми.

Уна смотрела, как дядина свора вихрем серо-коричневых пятен перелетает через небольшую полянку. Полянка была окружена елями, которые в этой части угодий Рордери обладали тёмно-голубой, очень мягкой и красивой хвоей. Лай нарушил звенящую тишину этого места. Уна вздохнула и, потрепав по холке усталую Росинку, пустила её следом за мужчинами. Она любила езду и горячку погони, но не охоту как таковую.

– О боги… Кажется, я уже просто старуха! – оказавшись рядом, выдохнула мама. И в следующее мгновение ахнула, пригибаясь, когда еловая лапа чуть не мазнула её по лицу. Вчера примерно то же самое говорила тётя Алисия, но в её тоне не было этого мурчащего кокетства. Уна напряглась. – Мы плутаем тут почти с рассвета. Вот здесь точно уже проезжали. Скажи своему дядюшке, а то меня он не послушает.

Собаки лаяли оглушительно и в полном согласии, так что Уна надеялась, что на этот раз они не ошиблись. Не хотелось бы очерчивать четвёртый круг по ельнику за предприимчивой лисой.

Чуть погодя ельник перешёл в смешанный лесок на границе земель Рордери. Росинка перескочила через корни узловатого, замшелого вяза; Уна подпрыгнула в седле и рассмеялась. А потом оглянулась через плечо на мать.

Роскошные каштановые волосы матери растрепались, лёгкий плащ вился следом синими складками. Она приоткрыла губы в предвкушении; круглое лицо в полумраке чащи светилось изнутри, как у заигравшейся девочки. Уна давно не видела её такой.

Она совсем не была «старухой». Она была прекрасна.

Но почему эта внезапная, как гром в ясный день, красота всё чаще пугает Уну? Почему холодок отчуждения, который она порой замечала в глазах матери с детства, теперь стал её постоянным спутником?..

И как сказать ей то, что она уже сказала тёте Алисии?

Впереди раздался всплеск лая и утробный вой охотничьих рогов. Поймали! Уна погнала Росинку галопом; копыта взрывали комья земли.

Лису загнали у сухого поваленного дерева. Рыже-сероватая, с приоткрытой пастью, она жалась к растопыренным во все стороны, похожим на паутину корням. Скалилась, затравленно вращая острой мордочкой; взгляд глаз со зрачками-щелями перелетал с лающей своры на лошадей, а потом – на дядю Горо, который уже, вполголоса ругаясь, натягивал тетиву… Тонкие, точёные лапки лисы вжимались в мох на земле, судорожно ища точку опоры.

Впервые в жизни на охоте у Уны тоскливо сжалось сердце.

С первым выстрелом дядя Горо промахнулся. Но собаки зажали лису в плотное кольцо, встав у ствола полукругом; два псаря еле удерживали поводки, чтобы гончие не бросились на зверя. Лиса металась в этом кольце, и её пушистый хвост казался донельзя жалким.

Вторая стрела угодила ей в глаз, третья – в горло. Дядя Горо и лорд Колмар обнялись с победными возгласами.

Уна отвернулась, чувствуя непонятную неловкость и дурноту. Да, точно – её мутит… Что это – новые шутки Дара? Или она просто переросла неженские занятия и скоро будет утешаться лишь в вышивании да соленьях?

Интересно, как относился к охоте лорд Альен? Почему-то ей казалось, что без одобрения.

Со стороны ельника послышался перестук новых копыт, и разговоры мужчин стихли. Мать прищурилась, выпрямившись в седле.

– Это Эвиарт, – удивлённо сказала она. – Горо, ты же говорил, что оставил его в замке?..

– Да. – (Дядя Горо оторвался от тела лисы: он уже успел спешиться, склониться над ней и громко повосторгаться мехом). – Он должен был наточить мой меч для обратной дороги, да и одежду в порядок привести… Эвиарт, ты что тут забыл?

Оруженосец-слуга подъехал поближе и, соскользнув с коня, вытащил потрёпанный свиток из седельной сумки. Свиток – многие ти’аргские лорды до сих пор отправляют письма вот так, старомодно; Уна слышала, что в Дорелии и Кезорре их давно уже складывают вчетверо… Она не знала, почему задумалась об этом – наверное, чтобы отвлечься от бледного и непривычно взволнованного лица Эвиарта.

Он шагал прямо к ней.

– Думаю, это Вам, миледи, – с поклоном он протянул ей свиток. – Гонец из Каннерана прибыл сегодня утром. Искал Вас и леди Мору.

– Печать Каннерти, – подтвердила мать, увидев на сургуче герб – очертания озера Кирло и звёзды над ним. Она спешилась, подошла к Уне и спокойно протянула за письмом руку в перчатке. – Дай мне, Уна. Я предупреждала Каннерти, что мы будем в отъезде – значит…

– Значит, что-то срочное, – тихо закончила Уна, наблюдая за лицом матери. Она читала – а лицо мрачнело всё больше, пока его тихое сияние не потухло совсем. Псари дёргали поводки и шикали на собак, чтобы те прекратили лаять. Дядя Горо вразвалку подошёл и встал поодаль; он тоже озабоченно хмурился.

– Ну, что там? Кто-нибудь болен?

– Хуже. – (Мать взглянула на слуг и жестом приказала, чтобы дочь слезла с Росинки). – Дурные вести… Дурнее и не придумаешь. Мне очень жаль, Уна. – (Неожиданно она притянула Уну к себе и обняла. Уна только мельком увидела чернильные буквы в свитке, но магия резко отдалась уколом в висках, скрутила нутро; от каждой строки веяло болью и ужасом). – Риарт Каннерти, твой наречённый, умер.

Она сказала это довольно тихо, но лес сразу наполнился голосами. «Молодой наследник?! Старуху Дарекру мне в сны!.. Он же был здоров, как медведь!» – вскричал дядя Горо. Уна не знала, что говорить.

– Как?

Она хотела отстраниться и посмотреть матери в глаза, но та не отпустила. Сладкий запах её духов мешал думать. Псы зашлись в новом приступе лая.

– Его родители пишут, что он был убит. Зарезан в собственной постели. Риарту перерезали горло, Уна. – (Мать вздрогнула, и её голос сбился на придушенный всхлип). – Кто, за что мог сотворить такое?.. Риарт ведь просто мальчик, он даже не жил при дворе… Это чудовищно. Чудовищно, Уна. Девочка моя, ты вдова без брака! Это проклятье Тоури.