Толпа продолжала меня молча разглядывать. Мне становилось все страшнее и холоднее. Наконец я не выдержала и обхватила себя руками. От страха и холода меня начала бить дрожь.
– Чего зажимаешься, шлюшка? – добродушно спросил босс Петр Петрович. Видимо ему очень нравилось называть меня «шлюшкой».
– Холодно тут у вас! – ответила я. Голос прозвучал, как жалобный писк мыши, попавшей в мышеловку.
– Озябла, бедняжка? – босс сочувственно вскинул брови. – Ничего сейчас согреешься. Даже жарко станет.
– Скорей бы, – пропищала я. – Я тут простужусь на сквозняке.
– Вот это я понимаю, энтузиазм! – одобрительно кивнул Петр Петрович. – Открой рот.
Я послушно приоткрыла рот.
– Шире, сучка, шире! – скомандовал босс. – И голову подними. Нечего зажиматься и целку из себя строить.
Я подняла голову, широ
