Собственность бандита

Глава 4

Бандит уверенно срывает с себя куртку, стягивает через голову майку. Абсолютно голый, как бог, совершенный, он поворачивается ко мне лицом во всей своей первобытной красе. В комнате тихо, душно и пахнет сексом. На прикроватных тумбочках горят два светильника. Даже в полумраке мне удаётся рассмотреть его бесподобное, накачанное тело, сплошь украшенное замысловатыми татуировками. Не левой руке, не предплечье, я вижу рисунок — нечто, напоминающее древнего воина: самурай и крылья ангела или птицы. На груди тоже размашистые крылья и какая-то надпись латинскими буквами. Я не понимаю её смысл. Лишь одно слово смогла перевести — "бог". 

Волосы чёрные, шелковистые, слегка взлохмаченные. Черты лица твёрдые, жёсткие, но в то же время привлекательные. Подбородок покрывает легкая щетина, которая придает бандиту долю брутальности. Глаза — отдельная тема. Они — изюминка его внешности. Как два ледяных озера, в которых отражается северное сияние. Никогда не видела таких редких оттенков радужки. 

Краснея и заливаясь жаром, теряя совесть, я с восхищением вожу по нему взглядом. Сверху вниз. Снизу вверх. Не остановиться. Дух захватывает!

На пальцах серебряные перстни с печатками. На груди блестит крупный серебряный крест. Эта безделушка привлекает внимание. Эффектный образ создал себе негодяй, ничего не скажешь. Накачанные ручищи, широкие плечи с тонной твёрдых мышц, завидные кубики пресса, мощные ноги, огромный стоячий член и пышный, упругий зад… Я браню себя в уме и ненавижу за действия, которые не могу контролировать. То есть не смотреть на него, не мокреть, как первобытная самка. Но мной овладела дурость и похоть. А может быть, наркотик, подмешанный в ром. Его необычная внешность вызывает ужас и одновременно влагу в трусиках. Он не из мира сего. Он чёртов пришелец. 

— Ну, насмотрелась? Может, продолжим? — мужчина ехидно кривится. — Садись на меня сверху. Оседлай мой член, крошка. Хочу взять тебя в кресле.

Я замешкалась, обнимая себя руками, когда он шагнул к кожаному креслу, которое стояло в углу спальни. Развалился в нём, будто царь, широко расставил ноги. Его член встал строго вертикальным копьём вверх, отчего я чуть не поперхнулась. Лишь сейчас, с такого ракурса, я в полной мере рассмотрела его шокирующую длину. Мне резко поплохело. 

— Не надо меня бояться, я буду тебя трахать, а не резать. Тебе понравится. Ты целка, что ли? Трясёшься как девственница в свою первую ночь. 

— Нет, — качаю головой. Когда он уже прекратит задавать мне столь личные вопросы и глупо подшучивать, вгоняя в краску?

— Тогда не мнись. Сверху на меня садись, — хлопает себя по бедру, якобы подзывая. 

Ладно. Выдохнув, я еле-еле заставляю себя подняться с пола. Снимаю сапоги, пошатываясь, плетусь на зов своего хозяина. Трусики жалко. Это прожорливое зверьё порвало их насмерть, превратив в тряпку. С ума сойти. 

— Садись, малышка, — жадно колет меня взглядом. — Не съем я тебя, хоть и очень хочется сожрать. Красивая, юная, скромная. Ты меня возбуждаешь. Я не сделаю тебе больно. Обещаю. Тебе понравится. Я люблю женщин. Я делаю им приятно в постели. Им очень нравится. У меня большой размер. Не бойся... 

Во рту сухо, как в пустыне. Думая о спасении Славы, тем самым справляясь со скромностью, я седлаю бандита сверху. 

— Открой ротик, — глаза в глаза. Я захлебываюсь от его опасной, гипнотизирующей красоты. — Ты вся вспотела.

Открываю, будто плаваю в трансе. Данте берёт графин с водой, наливает туда немного прозрачной жидкости и поит меня с рук. Я с жадностью опустошаю весь стакан. Становится немного легче, а он пялится на меня, шипит и облизывается, как дикий шакал, глядя на то, как по моему подбородку течёт вода. 

— Вот, надень на меня презерватив, — внезапно он суёт мне в руки маленький шуршащий пакетик. Дрожащими пальцами я кое-как пытаюсь разорвать фольгу. Не получается. Нервничаю.

— Слишком долго возишься. Мне невмоготу терпеть. Дай сюда, — мужчина выхватывает из моих рук пакетик, с рыком разрывает его зубами и возвращает обратно. — Поторопись. Хочу уже наконец выпустить пар. Ты меня мучаешь, девочка. Я пиздец как сильно тебя хочу!

Вот опять, я краснею и мечтаю умереть от стыда из-за того, что мне приходится раскатывать презерватив по члену незнакомого мужчины. Поправочка, не мужчины, а опасного бандита. Я осторожно касаюсь его руками, придерживаю п***с за основание и, начиная с головки, натягиваю тесный латекс. Едва уловимое прикосновение к мужскому величию, и он дёргается, будто я его не пальцами касаюсь, а иголками. Томно выдыхает, закатывая глаза, продолжая подёргиваться, когда я сжимаю его мощь.

— Нежные ручки, приятные. Продолжай в том же духе. Поласкай меня немного, малышка. Пошали с яичками пальчиками. Но только осторожно. 

Пока я игралась с его членом, он тоже смочил горло водой. Поставив стакан на место, мужчина резко схватил меня за бёдра, жадно впился пальцами в кожу, будто когтями, чуть приподнял меня и ловко насадил на член.

— Ах! — взвизгнула я, ощущая запредельную тугость между ног и не абы какой напор внутри себя. Больно не было. Я была уже давно влажной, разгоряченной для него, поэтому без труда приняла гиганта в себя. Данте не позволил мне закричать громче. Схватив за волосы, рванул меня на себя и впился своими губами в мои. Мягкие, полные, настырные, они вытворяли со мной сумасшедшие вещи, как и его язык, который закружил в моём горле, как ураган. 

***

Он начал ритмично двигаться, раскачивать меня на себе, демонстрируя мне свой большой и твёрдый размер. Дал мне немного времени привыкнуть, подстроиться под его орган, а затем, ускоряясь, резко вошел до упора. Я сама не поняла, как вскрикнула. Но это был не крик, а самый настоящий стон.

— М-м-м, бесподобно, — он отрывается от моих губ, в его бездонных зрачках сияет удивление. Данте перебрасывает мои волосы на правое плечо, оголив шею, и сладко льнёт к ней губами. Посасывает, лижет, как хищник свою жертву, пробуя на вкус прежде, чем её сожрать, ставит засос. Мурашки острым взрывом катятся по коже. Мужчина рвёт на мне застежку лифчика, уничтожая и его так же, как и трусики, за которые я выложила половину своей зарплаты. Он накрывает мою грудь ладонями, властно сжимает нежные полушария руками, зажимая между фалангами пальцев соски, а у меня чернеет перед глазами и эмоции плещут за грань. Я не замечаю, как сама начинаю двигаться на нём, извиваться, кричать, подстраиваясь под доминирующие толчки сущего демона.

— Отлично, Алиса, отлично. Хорошо работаешь бедрами, продолжай в том же духе, хорошо отрабатываешь долг. Умничка! — я заслужила ещё один глубокий и животный поцелуй до искр в глазах. Напряжение на стенках лона всё нарастает и нарастает до критической точки. Я хорошо его чувствую. Он невероятный. Скользит внутри меня, с хлюпающим звуками вырывается наружу и со свистом вколачивается обратно, с каждым толчком удваивая скорость. 

Феерия безумия на подходе. Мужчина кусает мои губы, одновременно сжимает соски пальцами и разгоняется до предела. Бах! Радужные искры слепят глаза. Меня всю трясёт и колотит, топит в сладких спазмах оргазма, вышвыривает в мир экстаза и крутит там в сладком сиропе, будто в воронке. Я чувствую, как он сокращается вместе со мной, как грозно рычит на ухо, сильнее выкручивая соски, жёстче работая языком, и тоже получает разрядку. Я обмякаю на его мускулистой груди, истратив все силы. Это был второй оргазм за полчаса. Чистое безумие. Я себя не узнаю.

***

С минуту мы просто лежим как два овоща, пытаемся отдышаться, затем Данте встаёт с кресла, укладывает меня, беспомощную, в него калачиком, а сам направляется в сторону окна. Шелест ткани, он распахивает настежь дверь балкона, абсолютно голый выходит на лоджию. Закуривает. Распаренной и разгоряченной кожи касается прохлада. Как хорошо. Свежий воздух бодрит. Становится немного легче. В комнате вообще нечем дышать, будто в кратере вулкана. Все запотело и пропахло нашим безумием.

Данте докуривает сигарету. Я прикусываю язык от изумления, когда смотрю на его красивую, подтянутую задницу и массивную спину, разукрашенную татуировками, и мгновенно получаю сладкий укол в промежность. Черт, между ног опять мокреет и разгорается пожар.

Походкой сытого хищника Данте возвращается обратно ко мне. Хватает за лодыжки, рывком притягивает к себе. Я не успеваю и пикнуть, как он разворачивает меня к себе задом, животом прижимает к сидению кресла и коленом разводит ноги шире, любуясь моими ягодицами.  

— Нет! — взвизгиваю, дёргаюсь назад, на что получаю хлёсткий шлепок по попе. Тут же прикусываю нижнюю губу. Кожу жжёт. Вот ведь зверьё необузданное!

— Что нет? Мы ведь только начали.

Только начали? Он вменяемый вообще? Я уже ни рук, ни ног не чувствую.

— Можно я поеду домой? — жалобно всхлипываю. 

— Я ещё недостаточно насытился. Тебе придется хорошо поработать этой ночью. Ради любви, крошка. 

— Для меня такой напор слишком. Поймите, я не проститутка. Слава мой первый и единственный.

— Я же сказал тебе, что ты будешь работать у меня всю ночь. Или что, сделка отменяется? Тогда я сейчас звякну парням, и через час ты получишь своего Славочку по частям, сложенного в мешке. 

— Хорошо-хорошо, продолжаем, — сглотнув, запаниковала я.

— Вот и славно. Неужели тебе неприятно? 

Я молчу. Еще и как приятно, но я не имею права признаться. Я плохая, неверная девушка. Мне стыдно. Я думаю лишь о том, как после всего этого буду спокойно смотреть любимому в глаза. 

Бандит ещё раз хлёстко шлепает меня по попе и, прежде чем я успеваю крикнуть, зажимает рот ладонью, чуть приподнимает выше попку и быстро врывается в лоно. Я мычу в его горячую ладонь, а он лишь сильнее сжимает мой рот и начинает уверенно работать бедрами. Пахом бьется о мои ягодицы, старается, так прытко, что задыхается. Наши тела влажные, липкие, лёгким катастрофически не хватает кислорода. Дико и горячо. До срыва башки. Я ещё никогда в жизни не испытывала таких острых эмоций. 

Он рычит, кусает меня за ушко, ускоряется. Я срываюсь в пропасть, лечу на скалы, сыплюсь на атомы, когда получаю третий оргазм. Данте кончает вместе со мной. Обессиленный, падает на меня сверху, подминает под себя, крепко-крепко обнимает, лежит на мне и дёргается в коротких частых судорогах. Как и я. Как и я дрожу, будто окунулась в ледяную прорубь в десятиградусный мороз. 

— Бесподобно, — оглашает разбойник, разворачивает меня к себе лицом, обнимает, зарывается носом в мои мокрые и спутанные волосы, целует в шею. 

Оклемавшись, он подхватывает меня на руки с кресла, несёт на кровать, кладёт на спину, а сам опять выходит на балкон освежиться. Молча курит и пялится в чёрное небо с мигающими на нём мелкими крупинками. Интересно, о чем думает этот изверг? 

Данте дал мне всего несколько минут, чтобы перевести дух, после чего распял меня на кровати. Нет! Сумасшедший! Он что, опять меня хочет?

— П-пожалуйста, это слишком... 

— Молчи. Раздвинь ноги шире. Ты обязана мне подчиняться. Мне тебя мало. Ты слишком вкусная. Я. Не. Могу. Остановиться. Слишком голоден. Я теряю контроль, когда вижу твое тело и особенно когда слышу твои стоны. 

Данте заменил презерватив и, глядя в моё ошалевшее лицо, снова ворвался в мою плоть на полную длину, динамично работая бедрами, рыча и постанывая, как будто полвека женщин не видел. Возбуждение хлынуло с новой силой, будто тех трёх оргазмов и не было никогда вовсе. Дикость какая! Необъяснимое безумие! Да как такое возможно? Я снова его хочу. И он меня тоже. Его член вновь вырос между моих ног, налился жаром и кровью, требуя пятой по счёту добавки. 

— Твой женишок так тебя трахает, а? Кто лучше? Я или он? 

Стыдно признаться. Я лишь дергаюсь под его весом, в такт резким, пружинистым толчкам, кусаю губы до ранок и одновременно впиваюсь ногтями в твердые бугристые плечи. 

— Что, свадьба отменяется? Может, после этой ночи со мной ты скажешь ему, что он тюфяк и полное ничтожество? И дашь от ворот поворот?

Я не скажу ни слова. Этот озабоченный сексом монстр пытается меня просто унизить. А может, он все-таки прав? Слава тюфяк. Как в жизни, так и в постели он полный олень. 

Нет! Нет! Нет! Настоящий мужчина познается не в сексе. А в быту. Слава мой мастер на все руки. Гвоздь забить, технику починить, унитаз пробить – что бы я без него делала? А в постели у нас все нормально. Обычно, как и у всех других типичных пар. Слава меня любит, и я его люблю. Он не как этот демон из ада с ледяными глазами и членом размером с копьё. Я люблю его таким, какой он есть. Постель в отношениях не главное. 

Господи, да кого я обманываю?! Зачем я оправдываюсь перед собой? Нашла время. Глупые, глупые мысли. Ночь не вечна. Пройдет время, я забуду этот проклятый вечер как страшный сон. Наверное. 

По щекам тонкими струйками начинают скатываться слезы. Бандит это замечает, удивительно, но дикость в его глазах смягчается. Он ловит губами мои губы и начинает ласково их сосать. Чувственно, необыкновенно. Ласкает губы языком и одновременно работает ягодицами, тараня меня пружинистым толчками до самого упора, а слёзы растирает по щекам ладонями. Нонсенс, но меня это утешает.

Четвёртый оргазм не заставляет себя долго ждать. Я кричу в рот разбойника, он проглатывает мой вопль, как любимый десерт, набирает разгон, последний эпичный толчок, как таран, и Данте тоже взрывается, будто ракета. Дергается на мне, движения слишком грубые, особенно когда он хватает меня за шею и сжимает трахею, но я, видимо, латентная извращенка, раз его животные прелюдии отправляют меня на конечную вершину эйфории.

Выжатые, опустошенные без сил, мы отключается. Я теряюсь во времени, проваливаюсь в темноту. Вскоре меня будит хриплая брань. 

— Вот черт! Порвался... 

Я не придаю этим словам значения, слишком высушена его сумасшедшей страстью, как в тумане закрываю глаза. Веки весят больше тонны. Я опять засыпаю, мне бы этого очень хотелось, как вдруг позади себя я чувствую горячее и влажное тело, что прижимается ко мне с настойчивостью и напором. И замычать не успеваю, как Данте переворачивает меня на бок. Сил нет, абсолютно никаких, чтобы что-то сказать, возмутиться. Он чуть разводить мои колени, приподнимает повыше левую ногу, сгибает ее и пробивным толчком врывается в лоно. 

Он берет меня на боку, слегка сжимая моё горло, энергично сокращая ягодицы. Он дьявол! Он не человек. Откуда у него столько сил? На допинге, что ли? Я уже вообще никакая, как выпотрошенная кукла. Принимаю его в себя, иного выхода нет, а он все работает и работает бедрами, как на вечных батарейках. Я нахожусь в полудреме, вижу лишь то, что настенные часы в золотой оправе показывают три часа ночи. Взрыв. Еще один чудовищный хлопок внизу живота, я корчусь в принудительных конвульсиях, захлёбываюсь в немых стонах и чувствую, как мой мучитель хаотичными выстрелами кончает мне на ягодицы. Я вся мокрая, тону в его сперме, в его власти, в его напоре, я — его собственность, которую он клеймил своим липким белком. Думаю об этом, истошно всхлипываю и проваливаюсь в небытие. 

***

— Ты такая слабая, а я надеялся на большее, — мужчина гладит меня по лицу кончиками пальцев и нежно целует в губы. Его голос звучит иначе. Очень мягко. Как ласковый ветер. Этот бандит может быть другим? Помимо ледяной грубости? — Твой женишок тебя совсем запустил. Такая забитая, как монашка. У вас что, секс только по выходным? Или по праздникам? — хохотнул. 

Очень остроумно. Я что-то мычу в ответ, засыпаю. 

Он брал меня снова и снова, снова и снова, но я уже никак не реагировала на его сумасшедшие ласки. Сколько продолжался этот ад? Я уже не понимала. Этот демон выпил из меня все соки. Я не чувствовала собственное тело. Лишь раз за разом испытывала острые вспышки жара и видела тьму. Лишь чувствовала везде его пылкие губы, его животные толчки, его хриплый голос, который шептал мне на ухо то пошлости, то грубости, то неземные комплименты. В конце концов, марафон не на жизнь, а на смерть подошел к концу. Я крепко уснула, и хищник, в коим-то веки насытившись, властно обняв свою добычу, усмирился, заурчав в крепком сне.