Волчий рок

Глава 3

Его глазами:

Перепуганная девчонка срывается с места и галопом несётся прочь. Не в ту сторону, дура! Тяжело вздохнув, шустро скидываю одежду и обувь. Глупая мартышка либо убьётся, либо заблудится! Или станет сытным обедом для хищников. Быстро обернувшись угольно-чёрным волком, следую за огненной беглянкой. Не хотелось бы брать грех на душу.

Треск – треск – треск

Василиса, не щадя ни себя ни лес, продирается сквозь колючие кусты малины и развесистую крушину. И откуда в тебе столько силёнок? Первые полчаса дурёха неслась напролом на пределе человеческих возможностей. Затем перешла на быстрый шаг, чередуя с медленным. И остановками.

Не нужно быть двуликим, чтобы расслышать гул бешено бьющегося девичьего сердца. Переборщил… Совесть и стыд с наслаждением втыкают в мою шкуру острые ядовитые иголки. Хвостатая задница скоро будет выглядеть как дикобраз. Вспыхнувшее ярким пламенем чувство ответственности за пару не даёт повернуть назад и бросить ненавистную засранку. Да зверь меня на части порвёт… Мерзкий человечишка… Но такой хрупкий и ранимый… Волчья ягода!

Каждый ушиб, каждая царапина отдаёт щемящей болью и горечью лёгкого отвращения. Девчонка сбила ноги в кровь, убегая от меня. Нежная обезьяна… Невидимой тенью следую за Василисой. Моё присутствие отпугивает диких зверей и хищных сородичей. Словно оберёг.

К вечеру девчонка порядком выдохлась. Остановившись крохотной полянке, малышка осматривается по сторонам. Тяжёлое дыхание разрывает полную грудь свистящими хрипами. Я чувствую сладковатый запах пота, а острый слух улавливает тихие стоны. Чёрт…

Аромат земляники, мяты и полыни пьяняще манит. В голове неожиданно вспыхивают горячие сцены… Горячие и непристойные. Проклятье!

«А-а-ар-р-р-р-р!» – одобрительный рык подстёгивает фантазию. Только вероятность перепугать девчонку до полусмерти не позволяет волку кинуться к избраннице. Нет! Фу! Место! Дожили, шиплю на хвостатого, словно он дрессированный пудель. «А-а-ар-р-р-р-р», – спорит со мной «домашний зверёк».

Истерические рыдания преждевременно завершают наше парное «цирковое» выступление. Упав на мягкий зелёный мох, Василиса горько плачет. Рядом с девушкой валяется разряженный смартфон.

Сообразила, что потерялась, а связаться ни с кем не может.

Затаившись в тени исполинских кедров, молча наблюдаю за горюющей крошкой.

«А-а-а-ау-у-у-у», – сочувственный вой зверя «поёт» в унисон громким всхлипываниям. Грустная «слёзная» мелодия служит прямым укором. Да знаю… Знаю… Пару нужно беречь, хранить и защищать… А я почему-то вышел из себя.

Вечерний сумрак плавно опускается на Волчий лес, вытесняя последние алые лучи закатного солнца. Целительная прохлада, пропитанная ароматами душистых трав, полевых цветов и прогретой хвои, прогоняет июльский зной. Ночь вступает в свои права и смывает лунным светом дневные заботы. Покой и умиротворение непроходимой тайги убаюкивают утомившуюся дурёху, лишь только уханье ушастой совы разбавляет благоговейную тишину. Сладких снов, Василиса…

Тяжёлое, рваное дыхание малышки становится глубоким и размеренным. Проказник Морфей наконец-то забрал глупышку в своё заколдованное царство. Осторожно приблизившись к беглянке, укладываюсь рядом. Дурочка… Медленно подсовываю мохнатую морду под расслабленную руку крепко спящей девчонки. На вид лет двадцать… Совсем ещё зелёная…

- Если ты пришёл меня сожрать, то не советую начинать с ног, – недовольно бурчит Василиса сквозь глубокую дрёму, – Отравишься… Я весь день не снимала кроссовки…

Шутница… Только глаза не открывай, а то помрёшь с перепугу… Не каждый день встречаешь угольно-чёрного волка величиной с приличного Шайра.

Прим. автора: Шайр – британская порода лошадей-тяжеловозов.

Тонкая фигурка доверчиво льнёт к моему телу, а хрупкие пальчики лихорадочно сжимают густую шерсть. В поисках тепла глупышка, сильнее навалившись, закидывает на меня стройную ножку. Отлично…

Немного подтолкнув девчонку, вынуждаю тесниться и полностью забраться мне на спину. Держись крепче, заноза… Плавно поднимаюсь на лапы и медленно бреду по ночному лесу. Старая хижина травницы находится недалеко отсюда. Моя матушка была последней хозяйкой деревянной развалюхи. Волчица целыми днями пропадала в стенах бревенчатой избушки. Варила, смешивала и настаивала лекарственные снадобья. Двуликая была великой целительницей и с радостью помогала всем нуждающимся. Особенно людям…

Тамаска по-настоящему любила двуногих обезьян. Восхищалась человеческой культурой и религиями. Больше всего мама обожала скандинавские мифы и легенды. Родив чёрного волчонка, Тама назвала меня в честь любимого героя. В те времена оборотни нашей стаи иногда отходили от правил и даже дружили с мартышками. Ворота деревни были открыты для охотников и шаманов, пока наша наивность и зависть двуногих не принесли трагедию… Мама дорого заплатила за свою привязанность…

И сейчас я тащу «злейшего врага» в бывшую обитель дорогой мне волчицы. Не бросать же девчонку ночью в лесу…

В память о Тамаске поддерживаю чистоту и порядок в ветхой лачуге. Какая-никакая крыша над глупой головой.

Толкнув мордой покосившуюся дверь, захожу в избушку. Медленно «скидываю» ношу на чистую постель. Негромко застонав, Василиса переворачивается на бок и обхватывает руками мягкую подушку. Малышке снятся сказочные сны.

Чёрт… Нужно избавиться от девчонки как можно скорее. Чувство привязанности к гадкой заразе растёт с каждой секундой. Покараулю снаружи… Подальше от соблазна…

Едва ли рыжий клоп обрадуется с утра, увидев рядом с собой обнажённого мужчину. Впрочем, и волк вряд ли вызовет счастливую улыбку…

Покидаю укромное убежище под скрип ржавых дверных петель. Хорошо, что дурында с перепугу бегала по лесу кругами…Теперь Василиса намного ближе к лагерю.