Потерянный во лжи

2000 - 3 часть

20 апреля, 2000 год

У Тараса ломка. Героина нет, денег тоже нет. Тарас пошел брать в долг у Люстрика, я его пытался остановить, но ничего не вышло. Долг надо отдавать, а он об этом не думает.

-   Ты ему и так должен, - сказал я.

-   Ну, и что?

-   А то! Ты думаешь, Люстрик тебе простит долг?

-   Омар, что ты от меня хочешь?

-  Не влезай в долги. В Библии сказано: «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любя­щий другого исполнил закон».

-   Знаешь, Омар, чем больше я живу, тем больше убежда­юсь, что Бога нет.

-   Тогда, по-твоему, получается, что человек - это всего лишь кусок мяса, который будет гнить в земле, чья жизнь ли­шена какого-либо смысла?

-   Да, так и есть. Человек - это всего лишь кусок мяса, кото­рый сгниет в земле.

-   В твоих словах я вижу лишь боль.

-   Это не боль, это злость. Злость от безысходности. Она всего меня заполняет. Во мне столько злости, что хватило бы на весь мир.

-   Тарас, надо что-то делать, так продолжаться больше не может.

7 мая, 2000 год

Сегодня состоялась церемония вступления в должность Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина. Это транслировалось по всем центральным каналам. Было очень красиво и торжественно. Нового главу государства Владимира Путина благословил Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.

8 мая, 2000 год 

Приходил к старцу.

-   Вы про Путина говорили, что на стыке веков Россию воз­главит новый лидер? - спросил я юродивого.

-   Да. На долгие годы его судьба переплетена с судьбой России.

-   Значит, теперь всё наладится?

-   Россия вернет свое положение. Россию будут уважать во всём мире. Новый лидер вернет свое положение на море, в воз­духе и на земле. Потерянные земли вновь станут российскими. Взвоет Запад от своего бессилия, но ничего ему не останется, как смириться. Путь, по которому пойдет Россия за новым ли­дером, окажется верным. И никакие удары не свернут Россию с верного пути.

-   А удары будут?

-   Будут. Непростое время будет в год Нептуна, это будет високосный год, оставит патриарх православную церковь, но не оставит ее Господь. Запад возглавит черный король, но не оправдает он надежд, возложенных на него, кризис с ним при­дет на долгое время, и будет запад вновь прибегать к печатно­му станку и к оружию. В этот же год горный король, с розой в руке, предаст свою страну и обвинит Россию в своих неудачах, поверит лживым обещаниям Запада, развяжет войну в угоду захватчикам, но останется без поддержки, и, как пес шелуди­вый, с позором вернется в свое логово.

Иногда, что говорит юродивый, я вообще не понимаю.

23 мая, 2000 год

Тарас всё больше и больше влезает в долги. Недели две за­висали на какой-то хате. Собралось, наверно, человек десять, никого из них, кроме Тараса и Киры, я не знал. Запаслись мако­вой соломкой и закрылись в квартире. Это называется «завис­нуть». Две недели прошли как один день. На улице был холод, ветер, когда я сюда пришел. Встал, попил воды, гляжу: все в отключке, наркота закончилась. Надел какое-то пальто, которое весело на вещалке и вышел на ули­цу. А на улице солнце, люди ходят в рубашках, платьях, а я в пальто и в шапке. Такое не редкость у наркоманов. Когда надолго зависаешь, уже не понимаешь, лето или зима. Бывает, что зависают на месяц, два, полгода. Приходят зимой, а уходят ле­том. И непонятно, что происходит. Заходил в квартиру - был мороз, а вышел - на улице жара. Еле-еле дошел до гаража. Ра­зучился ходить. Ноги не слушались, как будто ватные. Никак не мог понять, что происходит. Страшно. Подошел человек, спро­сил закурить, меня аж пот прошиб от ужаса. В гараже сел на диван, взял гитару, а играть не смог. Руки как будто не мои. Ни одного аккорда взять не смог. Лег на диван и уснул. Когда про­снулся, вернулся в притон за Тарасом и привел его в гараж.

28 мая, 2000 год

У Тараса за долги вырвали золотой зуб. Но долгов столько, что это просто капля в море. Если бы у него были бы даже все зубы из золота, этого и то бы не хватило рассчитаться с долгами.

30 мая, 2000 год

На речке сидели с Тарасом на нашем месте, думали, как жить дальше. Тарас достал часы, золотые, с гравировкой «Алле навеки».

-  Вот те самые золотые часы, которые я купил Алле, - Та­рас протянул их мне.

-  Очень красивые, - я взял их в руки.

-   Я их никому не показывал. Ты единственный, кто их уви­дел. Они стоят целое состояние.

-   Я не сомневаюсь, - я вернул их Тарасу. - Ты хочешь их за долги отдать?

-    Нет. Это единственное, что у меня осталось. Всё, что представляло какую-то ценность, я продал за героин. Больше у меня ничего нет. Только эти часы. Даже во время ломок я их не продал. Даже когда зуб вырывали, я их не отдал.

Тарас встал, размахнулся и кинул их со всей силы в речку.

-   Ты что сделал? - вскочил я. - Ты спятил?

-   Омар, если бы я этого не сделал, я бы их отдал за дозу или за долги. Этим бы я предал Аллу. Я подошел к той грани, что уже не могу держать их у себя. Я на самом дне. Но даже умирать буду, но Аллу я не предам. Это ее часы, пусть они мир­но лежат на дне этой речки.

Тарас поднял голову к небу, расправил руки и закричал: «Алла, знай, я тебя не предал!».

1  июня, 2000 год

В каких только компаниях не перебывал. Эта чума всех по­глощает. И семейных, и холостяков, и пятидесятилетних, и пят­надцатилетних. И панков, и рэперов. Эта зараза всех косит. И в голову не может прийти, что у всех у них может быть что-то об­щее. Всех их объединяет наркотик. В нормальной жизни они бы никогда друг с другом даже не заговорили. Это не есть хорошо, но это уже отдельная тема. Наркоманы сбиваются в группы не­зависимо от своей принадлежности, своих взглядов, убеждений. Они обо всем этом забывают. Теперь главное в жизни - это нар­котик. Знаю это по себе. Изо всех сил стараюсь оставаться еще человеком, не знаю, как долго еще смогу продержаться. Не со­шел еще с ума только из-за того, что веду записи. Где могу при­вести в порядок свои мысли. Чем-то даже это ассоциируется у меня с Робинзоном Крузо. Который, попав на необитаемый ост­ров, чтобы не сойти сума, стал вести дневник. В какой-то мере это помогает. Наркоман старается изо всех сил втянуть в это де­ло кого-нибудь еще. Как правило, за свою наркоманскую жизнь нарик подсаживает на эту заразу еще человек пять-шесть. Но я ни одного не подсадил. Наоборот, даже стараюсь отговорить. Хватит того, что на моей совести смерть Ани.

2  июня, 2000 год

Тараса прессуют по полной программе. Сегодня он сказал, что нашел выход, как рассчитаться с Люстриком. Предложил ограбить магазин, как он сказал, что дело верняк. Дела совсем, значит, плохи. Естественно, я отказался.

-   Я на воровство не пойду, - сказал я.

-   У нас вся страна - воры и жулики, - сказал Тарас. - В России воровство было всегда. Больше воруют разве что на Украине.

-   Сейчас время такое.

-   Воровали во все времена. И это нормально. Знаешь, как Петр I картошку внедрил в России?

-   Просто привез, вот и всё.

-   Ни фига. Привез-то он ее привез, но ее не то чтоб поку­пать, а бесплатно никто не брал. И Петр, надо отдать ему долж­ное в гениальности, применил очень хитрый ход. Если картош­ку никто бесплатно не хочет брать, то украсть ее - такого на­род не упустит. Он на поле с картошкой выставил охрану, а на ночь охрану убирал. Людям бесплатно давали картошку, они не брали, а вот ночью собраться, пойти в поле, ее выкопать, дота­щить как-то до дома - вот это святое дело. Так что если б не воры, то сидели бы мы без картошки.

-   Всё очень интересно ты рассказываешь, но я всё равно против твоей идеи.

-   Меня тогда убьют, - сказал Тарас.

-   А кто в этом виноват? - спросил я его.

-   Я виноват.

-   Ты когда брал в долг, знал же, что надо отдавать.

-   Что было, то было, сейчас-то надо думать, как вернуть деньги.

-   Тарас, но не таким же способом.

-   А каким? Где можно сразу взять такую сумму? У меня времени - три дня.

-   Я на преступление не пойду.

-   Ты меня бросаешь?

-   Нет. Я для тебя готов сделать всё, но только если это не навредит кому-то другому. Пойми, в нашем положении вино­ваты только мы, и за наши проблемы никто не должен отве­чать. А то, что ты предлагаешь, это преступление. В любом слу­чае, если даже всё пройдет удачно, пострадают люди. Если нас не поймают, то пропажу повесят на продавцов. Они материаль­но ответственные. А у них и без того маленькие зарплаты. А если их еще дети дома ждут? А если им лекарства надо купить? Почему за наши проблемы должны отвечать невинные люди?

-   О людях вспомнил. Какое тебе дело до этих продавцов? Ты их даже не знаешь. А меня знаешь, мы друзья. И ты ради незнакомых людей готов пожертвовать другом.

-   Заткнись. Не смей так говорить. Если надо, я за тебя в любую секунду отдам свою жизнь, но чужую жизнь я ломать не буду. И тебе советую этого не делать. Даже не советую, а тре­бую! - я его схватил за плечи. - Смотри на меня, слышишь, я не позволю тебе подставлять других людей. Я уж не говорю, что ты сам подставляешься, тебя могут поймать, посадить в тюрь­му, а там наркотиков тебе никто не даст. Если ты на воле не можешь их достать, как на зоне ты их доставать будешь? Мо­жет, задницей своей торговать будешь? Так тебя там будут иметь бесплатно и не спросят. Тарас, посмотри, во что мы пре­вратились! Мы уже не «кто», а «что». Нас уже нельзя назвать людьми, мы себе не принадлежим. Мы служим люциферу -Люстрику. И ради этого рогатого козла мы готовы на всё.

-   Я не знаю, что делать, - Тарас упал на колени и стал пла­кать. - Есть ли у нас какой выход?

-   Я сам не знаю. Иногда мне кажется, что выход один - это смерть. Только она может избавить нас от мучений.

-   Прости меня. Это я нас втянул в этот кошмар. Если бы только я мог вернуть всё назад.

-   Никто меня не втягивал, и не вини себя в этом. Во всём, что с нами произошло, виноваты только мы. Силой нас никто ни к чему не принуждал.

-   Давай спрыгнем с крыши какого-нибудь высотного до­ма? И сразу всё прекратится.

-   Ты сума сошел?

-   А что нам остается? Мы не принадлежим себе, мы не от­вечаем за свои поступки, каждый день - это ад. А так мы и себя избавим от мучений, и своих близких. Думаешь, они не муча­ются с нами?

-   Мы будем искать другой выход.

-   Устал я искать, нет больше сил, не могу я больше.

-   А что если обратиться в милицию?

-   Куда?

-   В милицию. Государство же должно позаботиться о своих гражданах.

-   Какое государство? Нет никакого государства. Каждый сам за себя.

-   Я тебя не брошу. Мы что-нибудь придумаем.

-   Что? Я сижу на игле, должен бандюганам денег, что здесь можно придумать? У нас нет будущего.

-   Сам Нострадамус говорил: «Будущее - это не приговор, его можно изменить».

-   В нашем случае - приговор.

-   Какой бы путь нам ни был уготован, мы пройдем его дос­тойно.

-   А что недостойного в моем предложении прыгнуть с крыши? Это красивый уход. Посмотри, сколько наших кумиров ушли красиво? Хендрикс, Моррисон, Вишес, Кобейн...

-   Ничего красивого в этом нет. Захлебнуться своей рвотой, ты это называешь красиво? Или размазать свои мозги на сте­не? Что ты называешь «красиво»?

-   Я уже ничего не понимаю. Я просто хочу испытать чувство полета перед смертью. Неужели тебе не хотелось никогда прыг­нуть в пустоту и ни о чем не думать? Пусть хоть секунду, но ты будешь свободен. Это же такой кайф. Просто не думать ни о чем. Ни о наркотиках, ни о долгах. Я так завидую тем людям, которые могут не думать обо всей этой дряни. Просто не думать. Хотя бы секунду. Ради одной этой секунды я готов отдать жизнь.

-  Ты просто в отчаянии, мы обязательно найдем выход. Мы выкарабкаемся, у нас будет всё как прежде, группа, музыка, кон­церты, лекции, прядильные машины, будь они неладны.

Тарас рассмеялся:

-  За что я тебя всегда любил, так это за твое чувство юмо­ра, - Тарас вытирал слезы сквозь смех.

-  Мы еще повоюем, рано еще сдаваться.

- Даст Бог.

- Ты же не веришь в Бога.

- Не верю, но кто-то на меня с верху смотрит.