Потерянный во лжи

2000 - 5 часть

14 июля, 2000 год

Тарас позвонил, сказал, что потерял товар. Теперь ему до­рога назад закрыта. Недолго музыка играла.

-   Может, через несколько лет, когда всё позабудется, вер­нусь назад в Вознесенск, - сказал он.

-   Героинщики столько не живут, тем более, у тебя СПИД, какие несколько лет? - закричал я в трубку телефона.

Он замолчал, потом еле слышно сказал:

-  Омар, прости меня. Я хочу, чтобы ты знал, если мы с то­бой больше не увидимся, что ты был самым моим лучшим дру­гом за всю мою жизнь. Я нарушал закон, лгал, воровал. Омар, ты многое обо мне не знаешь. Прости меня.

Я услышал, как он плачет.

-  Тарас, ты где сейчас? Я к тебе приеду.

-  Нет. Ты ничем не поможешь, а вот проблем себе приоб­ретешь.

-  Мы найдем выход, только давай его вместе искать.

-  Помолчи. Послушай меня. Ты гораздо сильнее меня, со мной тебе не выбраться из этой системы, я всегда тянул тебя вниз, а без меня ты сможешь вернуться к нормальной жизни. Ты выкарабкаешься, в тебе есть воля. Это то, чего нет у меня. Я всегда завидовал твоей силе духа. Я не знаю ни одного челове­ка, который бы обладал такой же силой, какая у тебя. Ты обла­даешь невероятной силой. Ты не от мира сего, я это сразу по­нял, как только тебя увидел. Я не знаю зачем, но ты не просто так в этот мир пришел. У тебя есть предназначение, и ты его выполнишь. Сворачивай с той дороги, на которую я тебя завел, она ведет в тупик. Я это знаю, я сейчас прям у него стою, выхо­да нет. Рядом стоит какой-то человек. Он весь в черном, на го­лове капюшон. Не могу разглядеть его лица, на груди висит перевернутый крест, это Сатана, Омар, это Сатана, я его узнал, -начал кричать Тарас.

-   Тарас, успокойся, послушай, никто рядом с тобой не сто­ит, ты просто принял слишком большую дозу, тебя скоро от­пустит.

-   Ничего я не принимал, - кричал он, - тебя здесь нет, а я его вижу. Молчи. Ничего не говори. Мне осталось недолго, я чувствую, что он пришел за мной. Молчи. Дай я скажу. Омар. Друг мой, спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал, за твою дружбу, я горд тем, что знал тебя. Дружить с тобой было для меня огромной честью. Я только сейчас это понял.

-   Тарас, замолчи, ты говоришь так, как будто со мной про­щаешься.

-   Так и есть.

-   Нет. Не так. Ты уже забыл? Ты говорил: «У нас с тобой одна жизнь на двоих. Умрешь ты, умру и я».

-   Нет, Омар, уже не на двоих. У нас уже разные жизни. Я свернул с нашей дороги. У меня крупные проблемы. Мы не мо­жем быть больше вместе.

-   Тарас, мы сами себе придумываем проблемы, преграды, комплексы и рамки, освободи себя - вдохни жизнь и пойми, что ты можешь всё. Поверь в это.

-   Не могу я уже ничего изменить. Я скоро умру. Омар, я не хочу умирать. Я еще слишком молод. Мне хотя бы еще неболь­шой кусочек жизни. Хоть еще немножечко пожить.

-   Тарас, мы еще будем играть с тобой в группе, будем ездить по городам, а девочки у сцены будут визжать и кипятком писать.

-   Не будет ничего этого. Всё кончено. И я, и ты понимаем, что мне нельзя возвращаться, таких денег нам никогда не со­брать. Это криминальные деньги, рано или поздно меня найдут.

-   Попросим отсрочку, Люстрик пойдет нам навстречу.

-   Люстрик первый меня растерзает. Люстрик - это мафия.

-   Мы что-нибудь придумаем.

-   На этот раз всё, Омар. Конец. Знай, ты мне был ближе, чем брат. Не держи на меня зла. Пообещай мне только одно.

-   Что? Проси всё, что хочешь.

-   Бросить наркотики, на которые я тебя подсадил, и за­кончить институт. Завтра ты пойдешь в больницу лечиться от героиновой зависимости, ты сможешь, иначе тебя ждет то же, что и меня, а ты должен жить, у тебя предназначение здесь.

-   Тарас, о каком предназначении ты говоришь?

-   Просто пообещай мне.

-   Я обещаю.

-   Омар, я не имею права тебя просить, но, если сможешь, найди Аллу. Скажи, что я перед ней ни в чем не виноват. Скажи, что я всегда ее любил. Я всегда желал ей всего самого лучшего. Даже в моменты глубочайшей депрессии, даже когда она меня бросила, я желал ей добра. И сейчас, когда палач уже занес свой топор над моей головой, я желаю ей счастья.

-   Тарас, не говори так. Ты ей сам всё это скажешь.

-   Нет. Не скажу. У меня не будет возможности. Передай ей, что я не жалею, что она была в моей жизни. Любовь - это когда ни о чем не жалеешь. Я был действительно по-настоящему сча­стлив с ней. Я помню каждый миг, что провел в ее обществе. Воспоминания о ней останутся со мной до конца жизни. Пусть недолгой, но я о ней буду помнить. Пусть знает, что я ее не предавал. Может, ей всё равно, что думаю о ней я, но мне не всё равно, что обо мне думает она. Я хочу, чтобы она не просто ве­рила, а знала, что я был по отношению к ней порядочным. В непорядочности никто меня не обвинит. Она была для меня всем миром. Даже в свои последние дни жизни я думаю о ней. Я не верю, что я для нее был мальчиком для развлечения. Пусть всё и указывает на это, я в это не верю. Так ей и скажи. Я знаю, что есть какое-то объяснение ее поступку. Скажи ей, что я ее всегда любил. Я верю, что она самая лучшая.

-   Тарас, конечно, она самая лучшая, - согласился я. - При­езжай, ты сам ей всё скажешь. И мы втроем будем сидеть и пить чай.

-   Прощай, - сказал он дрожащим голосом и положил трубку.

-   Тарас, не клади трубку! - кричал я. - Мы еще обязательно увидимся! - хотя сам в это уже не верил, - Скажи хотя бы, как найти Аллу.

Слезы текли у меня по лицу. Вот и всё. Как всё глупо полу­чилось. Молодость - самая прекрасная пора в жизни. Но не у всех. Выше правды есть любовь, выше закона — милость, выше справедливости — прощение.

25 июля, 2000 год

Лег опять в наркодиспансер. Врач сказал, что сможет по­мочь мне только тем, что снимет ломку. Но психологическая зависимость останется. А она гораздо сильней, чем физическая. Посоветовал после прохождения терапии походить на собра­ния анонимных наркоманов.

2  августа, 2000 год

Врач прописал трамал, обезболивающее. Ломку действи­тельно снимает. Не полностью, конечно, но переносится она уже значительно легче.

3  августа, 2000 год

Героин достаточно попробовать один-два раза, и забыть о нем невозможно. Даже самое сильное чувство человека -влюбленность, и то проходит со временем, но героиновая зави­симость нет.

8 августа, 2000 год

В Москве на Пушкинской площади террористы взорвали бомбу, которую начинили шурупами и винтами, чтобы постра­дало как можно больше мирных людей. Погибли 13 человек, 61 получили ранения. Террористы воюют против мирного народа. Нашли достойного противника. Воевать с безоружными. Неу­жели нет никакого достоинства?

Люди хотят просто мира, разве это так много? Кому всё это нужно? Неужели они не понимают, что убийствами мирных людей ничего не решить.

10 августа, 2000 год

Привезли какого-то нарика в бессознательном состоянии. Положили под капельницу. Смотришь на все эти безжизненные тела, ломки, страдания, крики, и ничего не чувствуешь. Как будто так и должно быть. Человек, может, вот-вот умрет, а всем всё равно. Никому нет никакого дела. Каждый сам по себе.

11 августа, 2000 год

Трамал не могу бросить. Без него начинает крутить, ноет всё тело. А через два дня меня выписывают.

12 августа, 2000 год

Сегодня этот нарик пришел в себя. Его зовут Заур, он ар­мянин, ему тридцать лет. С семнадцати лет колется и до сих пор жив. Как правило, наркоманы живут не более семи-восьми лет после начала приема тяжелых наркотиков. Если, конечно, ты не миллионер, и не принимаешь наркотики высшей пробы, без всяких примесей. В этом случае, наверно, можно гораздо дольше прожить. Но таких мало. По стоимости это две-три квартиры в год. А люди по двадцать-тридцать лет на одну квартиру копят. А некоторые и всю жизнь. Поэтому большин­ство наркоманов покупают наркотики, размешанные разной дрянью. Поэтому мало кто из них перешагивает десятилетний стаж наркомании. Я подошел к Зауру и поинтересовался его самочувствием. Спросил, могу ли я что для него сделать. Мы разговорились. Он, оказывается, здесь уже не первый раз. Даже соскакивал с этой дряни, два года держался, и вот опять здесь.

-  Можно снять физическую боль, ломки и т. д., - сказал он, -но психологическую - невозможно. Это сидит в мозгу и посто­янно подтачивает. Можно продержаться год, два, а эта хрень всё равно подловит момент, и опять ты в дерьме. Если бы это можно было как-то стереть из памяти. Невозможно всё время быть в постоянном напряге и контролировать каждую мысль каждую секунду времени. А стоит чуть-чуть расслабиться, и подсознание сработало. Я два года не кололся, держал оборону, и вот опять здесь. Наркомания - это болезнь, которая умеет ждать. Неиз­вестно, что будет делать бывший наркоман, если он столкнется с какими-нибудь тяжелыми жизненными проблемами. Один способ решения их ему уже известен. Нет уже больше сил выно­сить это. Рано или поздно героин заберет тебя к себе, - он не­много помолчал, и сказал: - Маму только жалко. Сколько она со мной намучилась. Жалеет меня. Никогда меня не ругала, - по лицу у Заура потекли слезы. - Говорит, чтобы я держался, а я больше не могу, я знаю, чем всё это кончится. И таких, как я, много. Сколько я уже их перевидал...

Я снял с себя крестик и повесил на него.

-   Верь в Бога, для него нет ничего невозможного, - сказал я, - Христос принес в жертву свою жизнь, умер в муках на кре­сте, непонятый и гонимый человеческой злобой. Он пострадал безвинно, а мы страдаем по своей вине. Мы расплачиваемся за свои грехи, и, как тяжко бы ни было, мы должны достойно их вынести. Надо просто научиться с этим жить, да поможет нам всем Господь, - это всё, что я смог ему сказать.

-   Ты когда выходишь отсюда? - спросил Заур.

-   Завтра.

-   Трудно тебе будет. Если ты попробуешь выбраться из их общества, они сделают всё, чтобы ты к ним вернулся. Тебе по­надобятся нечеловеческие усилия, чтобы противостоять этому.

13 августа, 2000 год

Закончился курс лечения. А у меня организм требует тра-мала. Врача бесполезно просить выписать рецепт. Он как дуб. Сказал, что курс закончен, и свободен. Сука.

14 августа, 2000 год

Не всем подходит одно и то же лекарство, хотя болезнь может быть одна и та же. Надо искать свое. Это могут быть таблетки, йога, спорт, какое-то увлечение. Завтра иду на соб­рание анонимных наркоманов. Может, моим лекарством ока­жется это собрание.