Скажи, за что?

Глава 7.

— Руки чуть выше!

— Плечи расслабь.

— Тетиву натяни!

— Дядя!

Цзян Чэн разворачивается на громкий крик. Цзинь Лин, повзрослевший, с последнего раза, когда Вэй Ин его видел, путаясь в полах ханьфу, бежал к ним через все поле. Адепты продолжали тренироваться, делая вид, что не замечают маленького урагана, случайно толкающего их.

— Дядя, ты обещал, что я тоже постреляю сегодня! — Капризный тон и надутые губы вызывают у Вэй Ина искренний смех. Такой милый.

— Меньше спать нужно, — строгость лица не сочетается с мягкостью в голосе и Усянь улыбается еще шире, улавливая, как лицо Цзинь Лина копирует выражение недовольства Ваньиня.

— Ты меня не разбудил!

— У меня, по-твоему, дел мало? Ты уже должен сам знать, когда тебе нужно вставать.

Цзинь Лин хмурится еще сильнее. Вэй Ин знает, что Цзян Чэн попросил слуг не будить А-Лина, потому что тот вчера до поздней ночи учился стрелять сам, чтобы произвести впечатление, но не собирается упоминать об этом вслух. Он теперь материальный и злой Цзян Чэн, способный выпускать пар, только когда они остаются наедине немного внушает опасение. Подумать только, стоило умереть, и инстинкт самосохранения решил дать о себе знать.

— Ладно, пойдем. Ты взял змея?

Ребенок счастливо улыбается и достает из-за спины зелено-красного воздушного змея. Чешуйки, прорисованные с особой тщательностью, сверкают, переливаясь на солнце. Отчего-то ярко красные глаза чудовища, завораживают, притягивая взгляд.

— Красивый, — восхищенно отмечает Вэй Ин.

Цзян Чэн кивает и протягивает руку, чтобы никому не мешая, выйти с Цзинь Лином на пригорок, но тот, лишь гордо вскинув голову, сам бежит вперед, все же сильно задевая несколько адептов. Стрелы улетают далеко — на крыши жилых домов. Вот заставить бы негодника собрать их все, может, поубавилось бы желания так себя вести.

Упрямый и своенравный — непростые качества. Ох, и тяжело придется потом.

Когда Цзян Чэн нагоняет Жуланя, тот уже стоит в стойке, целясь в поднимающегося все выше змея. Хвост быстро мелькает красными всполохами. Чешуя слепит, из-за чего целиться становится сложнее. А Цзинь Лин не ищет легких путей или очень хочет произвести впечатление.

— Стреляй, — Цзян Чэн понимает, что из-за сильных потоков ветра, змей может резко дернуться, из-за чего А-Лин просто напросто не попадет, снова расстроившись.

Он терпеть не мог, когда у его племянника что-то не получалось. Это ощущалось, как что-то личное. Будто это была целиком и полностью его вина, не научил, не помог. Вот и сейчас, видя все стремительнее удаляющуюся игрушку, он начинает нервничать.

— А-Лин! Ты меня не слышишь?

Когда яркая точка практически уже пропадает из виду, слышится звук дернувшейся тетивы. Громкий свист стрелы, стремительно пронизывает воздух.

Не попадет. Понимают все трое. Цзинь Лин уже досадливо морщится, когда Усянь, сложив пальцы в печать, помогает набрать стреле ускорение, попадая точно в цель.

— Попал! — Не веря в собственное счастье, Жулань теряет маску серьезности, искренне радуясь, что дядя видел его триумф.

— А-Лин, — грозный тон не предвещает ничего хорошего и Цзинь Лин теряется. Он же попал. Он молодец. — Я же сказал стрелять раньше.

— Но дядя, — совсем не понимая, что сделал не так, он чувствует, как к глазам подступают слезы.

— Похвали ребенка! — Вэй Ин начинает злится, он помог совсем чуть-чуть, Цзинь Лин и так почти попал. — Не будь как госпожа Юй.

Вэй Ин осекается, но Цзян Чэн уже открывший было рот, захлопывает его. На скулах ходят желваки. Это не оправдание, но он не собирался говорить это. Само вылетело.

— Молодец, А-Лин.

Просияв, ребенок бежит в сторону упавшего змея, чтобы оценить, куда попала стрела. Да и забрать собственный трофей дело чести.

— Я не хотел.

— Лучше молчи, — почти миролюбиво советует ему Цзян Чэн, направляясь за племянником. — Зачем ты это сделал? - Все же не выдерживает он, кидая быстрый взгляд на, сжавшего в тонкую линию губы Усяня. Правда сожалеет.

— Ты слишком строг.

— Сам разберусь.

— Он и мой племянник тоже.

— О, ты это помнишь? — Когда-нибудь каждое слово перестанет быть наполнено горечью.

— Перестань. — Вэй Ин досадливо пинает камешек под ногой, болезненно морщась. Не рассчитал силы. — Если А-Лин поверит, что может попасть даже с такого расстояния, то в будущем у него обязательно это получится.

— Занимательная теория. Не буду напоминать, куда тебя привело это стремление по жизни.

— Ну, я все же был лучшим, — Усянь не хочет снова ругаться или вспоминать прошлое, — не так ли?

— Поразительное самомнение, — усмехается Цзян Чэн, наконец, позволяя себе расслабиться.

Может, они все же научатся ладить друг с другом.

День облавы наступил поразительно быстро, казалось, только вчера Цзян Чэн отчитывал Усяня за его трюки, которые он провернул не только на Цзинь Лине, но и на остальных адептах, а сейчас он сидит в седле, ловя восхищенные выкрики толпы.

За все то время, что Вэй Ин был призраком, он приобрел немало новых умений. Например, все доводы, приводимые Цзян Чэном, умело парировались, после чего тема мгновенно менялась, и он не успевал понять, как ссора перерастала в дружеский спор о ерунде.

Жить с личным призраком становилось таким привычным и обыденном, что Ваньинь стал привыкать к постоянной компании, потихоньку отодвигая мысль о том, что Вэй Ин бросит его рано или поздно. Искать способ избавиться от Усяня хотелось все меньше, а Вэй Ин и не заикался об этом, казалось, искренне наслаждаясь своим положением.

— Я уже и забыл, как тут красиво, — восхищенный голос Усяня прерывает размышление, обращая на себя внимание.

Бутоны и лепестки, кружат вокруг его фигуры, делая ее практически настоящей. Кажется, будто все и каждый видит его, лишь умело издеваясь, делая вид, что его нет.

Ваньинь поджимает губы, когда цветок попадает прямо в голову, путаясь в волосах. Вэй Ин звонко смеется и поднимает голову вверх, в надежде рассмотреть меткого стрелка.

— Смотри, это та девушка, — зовет он, пытаясь привлечь внимание, указывая рукой вверх, — ну посмотри же, не будь таким грубым.

Девушка как девушка, кинув быстрый взгляд в сторону трибун, отмечает он, невольно ускорившись. Усянь лишь хмыкает, но послушно идет следом, не отставая ни на шаг.

Уши на миг закладывает, и Цзян Чэн понимает, что объявили клан Гусу Лань, только они могут вызывать такие бурные овации одним своим появлением. Вэй Ин внимательно пялится в их сторону, подтверждая его предположение и будя глухое раздражение.

— Лань Чжань выглядит подавленным, — обращаясь скорее к самому себе, чем к Цзян Чэну бормочет он, и Ваньинь невольно закатывает глаза. Он понятия не имеет, когда они сумели спеться, что Хань Гуань Цзюнь до сих пор не оставляет попыток дозваться до души Усяня. Толпа спасает Вэй Ина от множества ядовитых комментариев, которые может озвучить недовольный Цзян Чэн.

Ярость, раскаленными иглами впивается в голову, принося ощутимый дискомфорт. От приторного запаха цветов, начинает тошнить. Пришпорив скакуна, он случайно задевает плечо Вэй Ина, из-за чего тот, наконец, поднимает осмысленный взгляд на него, недоуменно приподнимая бровь. Не смотря в его сторону, Цзян Чэн чувствует мстительное удовлетворение.

— Глава клана Лань, — Ваньинь, спускается с лошади, склоняясь.

Неприятное чувство внутри скребется, не давая забыть о себе, когда Вэй Ин, нагнав его, молчит, задумчиво рассматривая отрешенное выражение лица Лань Ванцзи. Хочется как раньше, пихнуть его плечом, напоминая, чтобы не вытворил ерунды и оставил Лань Чжаня в покое. Медом он ему что ли намазан?

— Глава клана Цзян, — Сичэнь вежливо и мягко улыбается, так же кланяясь, — рад видеть вас сегодня.

— Взаимно, — присаживаясь на свое почетное место, он наблюдает, как адепты готовятся к облаве, шуточно перебрасываясь подколками и подначками. Независимо от принадлежности клана, юные ребята весело смеются и заражают своим поведением всех вокруг. Никто не воспринимает это как серьезное соревнование, искренне наслаждаясь своим здесь пребыванием.

— Они такие счастливые. Если бы раньше существовали такие дружеские соревнования, — Вэй Ин присаживается рядом, облокачиваясь на его плечо, перехватывая мрачный взгляд, — я бы подружился с Лань Чжанем.

Цзян Чэн складывает губы в тонкую линию, невольно дергая плечом, стараясь уйти от прикосновения. Все никак не уймется. Мысли с привкусом горечи заслоняют все хорошие моменты. Почему Вэй Ин всегда замечает всех и каждого, кроме него?

Обрати внимание на меня, хоть на секунду, я тоже здесь!

Забавно, Цзян Чэн всегда думал, что Вэй Ин должен придти ему на помощь и спасти. Вытащить, куда бы он не попал. Обязан быть рядом. Клятва, о том, что они два героя Юньмэна до сих пор уродливым шрамом покоилась на его израненном сердце. Но правда была в том, что Усянь всегда видел лишь мир вокруг, забывая смотреть в сторону, где всегда оставалась его одинокая фигура. Он так обрадовался появлению шисюна, что забыл, что даже если его привязать на цепь к себе, он умудриться помочь нуждающемуся, осуждающе взглянув на тебя. Ты-то заботишься только о собственной семье и клане, вот эгоист.

— О, началось!

Начало соревнования проходит как-то мимо него, пока он погружается все глубже в собственные чувства и переживания. Вскоре Усяню надоедает просто так сидеть около него, наблюдая, как неторопливо Цзян Чэн опустошает чарку за чаркой и он начинает передвигать напиток по столу. На недовольные взгляды за столько лет вырабатывается иммунитет, поэтому он лишь отмахивается от него, как от надоедливой мошки.

— Пойдем прогуляемся, — в очередной раз сдвинув кувшин со своего места, Вэй Ин с загоревшимся взглядом смотрит в сторону леса. — Может, тоже сможем поохотиться? Пойдем!

Сказать в десятый раз, о том, что они не могут помогать своим адептам, потому что это дружеское состязание, ему не дают рядом сидящие люди, а красноречиво закатанные глаза — Усянь не понимает. Приходится подняться и, бросив, что хочет размяться, двинуться по тропинке.

— Почему ты никогда не можешь не искать приключения? — Когда расстояние становится приличным и Цзян Чэн уверен, что рядом никого, он прерывает монолог Усяня, о красоте выбранного места.

— Ну, — Вэй Ин делает вид, что задумался, но именно что делает вид, потому что Ваньинь видит, как тот даже не собирается серьезно пораскинуть мозгами, — это весело?

— Ну, конечно.

— Как думаешь, мы сможем найти способ избавить тебя от моего общества?

Впервые Вэй Ин сам заводит подобную тему и Цзян Чэн чувствует, как сжимается сердце. Видимо, его общество слишком утомительно. Не стоило даже пытаться верить в его слова, что он хочет остаться с ним. Балабол.

— Уж надеюсь.

— Не будь таким грубым, — Усянь расплывается в озорной улыбке, — мог бы и сказать, что не хочешь этого!

— Не неси чушь. С чего бы вдруг мне хотеть подобного?

Наверное, стоило посмеяться на этом моменте, ведь, на самом деле, он больше всего хотел, чтобы Вэй Ин оставался с ним всегда. Желательно в качестве призрака, так хотя бы, если его прибьешь ненароком, меньше мороки будет с трупом.

— И правда, — легко соглашается Усянь, снова не замечая, его хмурого выражения.

Если ходишь с вечно недовольным лицом, люди перестают примерять на себя вину за это. Так и должно быть, ты просто злой и мы здесь не причем. Нужно улыбаться, хоть изредка, иначе распугаешь и тех, кто рядом.

— Помогите!

Быстрее, чем Цзян Чэн успевает сообразить, Усянь срывается с места, направляясь в сторону раздавшегося крика о помощи. Что могло произойти?

Ваньинь успевает вовремя, в один взмах, отражая удар, направленный на юношу. Нечисть все прибывает, будто где-то поблизости прицеплен талисман о призыве. И не один. Все свирепее и больше — Цзян Чэн с Вэй Ином чудом успевают отражать стремительные удары. Парень лежит на земле, бледнее мела, раненная нога, кровоточит, привлекая внимание.

— Сзади, — Цзян Чэн разрубает уродливую руку, тянущую к нему когти и понимает, что дело плохо. Даже для заклинателя с его уровнем духовных сил тварей слишком много. Осложняет дело продолжающий бледнеть адепт, скорее всего, рана серьезней, чем выглядит.

На вопрос можно ли ранить призрака, ответ находится так быстро, что Цзян Чэн еще сильнее заводится. Зубы, сжимаются так сильно, что на скулах начинают ходить желваки. Вэй Ин жмурится, держась за грудь. Картина летящего, в дерево Усяня, все еще мелькает перед взором, затуманивая рассудок.

— Не мешайся, — рычит он, чуть понижая голос, переживать еще и за шисюна, выше его сил. Концентрация теряется. Он знает, что Усянь может за себя постоять, но в случае чего, оказать ему помощь он не сможет. Как лечить призрака?

Нечисть не уменьшает своего напора, продолжая наступать. Откуда их столько. Очередной удар и Цзыдянь отлетает в сторону, превращаясь в кольцо. Саньду яростнее рубит направо и налево, но маневренность теряется, подпуская тварей все ближе. Юноша за спиной, теряет сознание, снова заставляя отвлечься. Эта ошибка стоит жгучей боли в разодранном боку. Сцепив зубы, Цзян Чэн не дает ни звуку вырваться из горла, лишь слегка пошатнувшись. Усянь бледнеет и, кажется, становится более прозрачным, глаза его расширяются и он закусывает губу.

Погибнуть на облаве, что за глупая смерть, особенно если пережил войну с кланом Вэнь. Цзян Чэн чувствует, как упрямая решимость не дает ему отступиться, продолжая защищать юношу. Адреналин, чуть заглушает боль и, кажется, будто нечисти становится чуть меньше.

Вэй Ин, помогающий со спины, понимает, что он не такой эффективный помощник, каким бы хотел быть. Злость на собственное бессилие перекрывает все остальные эмоции. Дернувшись в сторону, он видит, как сверкает Цзыдянь в траве. Шальная мысль, а может, не дает здраво рассудить, и он хватает кольцо, готовясь, к мощному разряду.

— А?

Цзян Чэн мельком видит, как Цзыдянь послушно превращается в плеть, защищая Вэй Ина, от неминуемого удара. Время размышлять, сейчас в обрез, поэтому Усянь пользуется представленной возможностью, взмахивая рукой. В четыре руки приближая благоприятный финал, они оба упускают момент, когда проворная лапа какой-то твари, оказывается слишком близко. Цзян Чэн понимает, что не успевает защититься, закрывая бессознательное тело позади. Вэй Ин же на секунду застывает в ступоре. Цзыдянь дергается в сторону хозяина, но с легкой подачи руки удар отводится от руки юноши. Свистящее шипение раздается так громко, что Вэй Ин успевает пожалеть о собственном решении. Цзян Чэн оседает на одно колено, болезненно морщась.

Слышатся громкие голоса и топот ног, когда Усянь не зная, что делать, дергается в сторону Цзян Чэна. Отдавая Цзыдянь, он снова скрывается за его спиной, руками продолжая отбиваться.

Теряя сознание, Цзян Чэну хочется смеяться. Останавливает лишь осознание, что это уже истерика. Иронично, что адепт, которого Вэй Ин решил защитить, позволив ранить шиди, из ордена Гусу Лань.