Скажи, за что?

Глава 17.

Цзян Чэн снова использовал слишком много своей силы в короткий промежуток времени, но сейчас он был настолько взбешен, что Вэй Усянь не осмеливался упрекнуть его за это, мысленно прикидывая, какое конкретно слово заставит шиди скинуть его с меча. Вэй Ин боялся того, что мог надумать Цзян Чэн и из-за чего так поспешно решил выполнять собственное поручение.

— Цзян Чэн, — все же решил попытать удачу он, — ты слишком много думаешь.

Меч под ногами дрогнул. Мышцы под его руками показались высеченными из камня. Рука скользнула чуть выше, улавливая бешеный ритм чужого сердца. Вэй Ин прижался сильнее, грудью чувствуя заполошный стук.

— Если продолжишь, мы свалимся, — предупредил Цзян Чэн, резко направив меч на снижение.

— Если не хочешь, чтобы я прижимался, не стоит выкидывать подобные фокусы! — Прокричал Вэй Усянь, крепче прильнув к спине.

Едва расстояние до земли достигло нескольких чжанов, когда Цзян Чэн с силой расцепив чужие руки, спрыгнул с Саньду и быстрым шагом направился к подножью горы.

— Да стой же, — Вэй Ин поймал его за запястья и резко дернул на себя, — в чём дело?

— Ни в чем, — высвободив запястье, Цзян Чэн остался стоять. Темная энергия потихоньку подбиралась, с интересом ощупывая незваных посетителей.

— Цзян Чэн, — Вэй Усянь замолчал, прикусив губу. Взгляд фиолетовых глаз выглядел затравленным и больным. Дело было хуже, чем он представлял.

— Я не могу, — наконец взрывается Цзян Чэн, — не могу слышать их обвинения в твою сторону, понимаешь? Раньше, я бы продолжил убеждать себя и их, что ненавижу тебя, и я все ещё не простил тебе цзе-цзе, но…

— Шиди, — Вэй Ин подается вперед, ближе, но не касается, останавливаясь в нескольких шагах, — ты ни при чем.

— Ха? — Слезы не успевают закончить свой путь, высыхая на пол пути от пронизывающего ветра. — Хочешь сказать отдал бы своё золотое ядро любому нуждающемуся?

— Нет, — Вэй Ин не хотел говорить на эту тему, но сейчас это было необходимо, осознание этого разрывало изнутри. — Цзян Чэн, мы сами ответственны за свои решения и я ни разу не жалел о своем выборе. Я бы сделал это столько раз, сколько потребовалось.

— Ты!.. — Цзян Чэн осёкся, он вспомнил своё состояние после потери ядра. И события предшествующие катастрофе, — всё равно мог бы мне рассказать!

Вэй Ин молчит — не знает, что ответить или винит Цзян Чэна в невнимательности? Последнее предположение отзывается такой болью, что Цзян Чэн буквально ощущает, как сердце разрывается от невидимых упреков-стрел.

— Все уже произошло, — Вэй Ин качает головой. — Прошу тебя, живи сейчас. Я рядом.

Первым порывом Цзян Чэн хочет вырваться из крепких объятий. Что Вэй Ин себе позволяет? Но внезапный позорный всхлип тонет где-то на груди. Призрак Вэй Усяня на несколько сантиметров его выше и не выглядит призраком, отчего кажется, что последняя фраза не просто успокаивающая, сказанная под влиянием момента, а новое обещание, которому хочется верить. Цзян Чэн отпускает себя, обнимая в ответ. Стискивая чужую спину до треска ткани.

— А-Чэн, я рядом, всегда был и буду. — Вновь повторяет Вэй Ин и тут же голос становится мягче и Цзян Чэн не уверен, что конец фразы услышал верно, не мог же он испортить такой момент, — если хочешь, чтобы я разделся вовсе не обязательно использовать такие радикальные способы, я не уверен, что поблизости удастся отыскать ханьфу для призрака.

Цзян Чэн отстраняется, пару раз моргнув, чтобы пелена из слез, позволила сфокусироваться, он с удивлением ловит искорки веселья в глазах напротив. Невыносимый. Против воли губы трогает улыбка, и он фыркает и смеется, громко и открыто. Вся боль, что копилась и множилась уходит по-настоящему, уступая место легкости. Мост, что Вэй Ин так старался протянуть между ними, обретает крепкий фундамент.

— Придурок, — он вновь утыкается лбом в подставленное плечо, вот только объятья внезапно кажутся чем-то интимным, смущающим. Жар чужих ладоней, бездумно продолжающих степенно двигаться по спине в успокаивающим жесте, ощущается в разы сильнее. У призраков ведь не бывает лихорадки? Неужели он не заметил, насколько сильно замерз? Поспешно отстранившись, он решает не комментировать недоуменно-вопросительный взгляд.

— Обещай мне, — стальным тоном бросает Цзян Чэн, переключаясь на серьезную тему, чтобы побороть неуместное чувство неловкости, — если тебе будет угрожать опасность, ты больше не будешь геройствовать и разбираться с этим в одиночку.

— Но я твой шисюн, я должен защищать тебя, к тому же…

— Вэй Усянь, — Цзыдянь заискрил и Вэй Ин замолк на полуслове, в серых глазах заплясали отблески фиолетовых змеек.

— Хорошо. — Серьезно кивнул Вэй Усянь, — обещаю.

— Прекрасно, — Цзян Чэн резко развернулся, наконец, поднимаясь, позволяя тьме обступить себя со всех сторон. Счастье, такое же распирающее, как до недавнего времени господствующая печаль, готово было расплескаться за края. Но, если нахмуренные брови были привычными проявлениями эмоций, то сейчас подрагивающие уголки губ и горящие щеки были будто бы чужими.

— Куда ты так быстро, — Вэй Ин нагнал его, заглядывая в лицо и улыбнулся, а Цзян Чэн едва не подавился воздухом. Вэй Ин улыбнулся так, как раньше. Искренне. Будто не было всех бед и несчастий, перевернувшихся на их головы. Солнечно и ярко, как только умел он один.

Внезапно, вся тьма, что обступала плотным коконом — отступила. Дышать стало легче. Ноги перестали вязнуть в высокой траве. Ветер перестал нещадно хлестать по щекам и трепать полы ханьфу. Они вступили за барьер, который их пропустил.

— Ты оставил барьер? — Удивленно уточнил Цзян Чэн, рассматривая местность. С последнего его визита многое изменилось. Тут и там валялись вещи и утварь, когда-то живших здесь. Ошметки грязи и кровавые полосы. Несколько трупов мертвецов. Картина вызывала неконтролируемую дрожь, даже у закаленного в боях Саньду Шеншоу.

— Нет, — Вэй Усянь застыл не шевелясь, с грустью и тревогой обводя взглядом местность.

— Ты точно в порядке? — Уточнил Цзян Чэн, мысленно давая себе смачный подзатыльник — конечно, ему тяжело здесь находиться. По лицу Вэй Ина легко читалось, что призраки прошлого сейчас безраздельно владеют его вниманием. Но им необходимо найти хоть какие-то зацепки, поэтому Цзян Чэн повторил, чуть повысив голос, — Вэй Усянь.

— В полном, — заверил Вэй Ин, отмирая и твердым шагом, преодолевая расстояние до пещеры, — осмотрись тут, я поищу свои записи.

Цзян Чэн хотел предложить свою помощь и напомнить, что свои записи он точно не обнаружит, но одернул себя. Его шисюн не нуждается в ежесекундной опеке. Неприятные воспоминания о прошлом всплывали уродливыми кляксами в сознание, навевая тревожность.

«Прошло чуть больше двух месяцев, когда счастливая новость потрясла заклинательский мир — Вэй Усянь мертв — и Цзян Чэн, лично возглавил поход на злосчастную гору в поисках останков своего шисюна. Тогда ему удалось убедить себя в том, что он сходит с ума и образ Вэй Ина был навеян лишь его желанием не оставаться одному. А кто всегда был рядом с ним, при любых обстоятельствах?

Группа, состоящая из адептов разных кланов, обследовала каждый уголочек здесь, забирая все, что когда-то принадлежало страшнейшему из заклинателей — Старейшине Илина. Цзян Чэн не смог сомкнуть глаз несколько дней, что длились поиски. Ненависть подогревала, не давая свалиться от усталости и стресса. Каждый адепт провожал его фигуру благоговейным взглядом…»

— Осторожнее, — Крик, а следом и сам шисюн вылетели из пещеры, вырывая Цзян Чэна из задумчивости.

Фигура Вэй Усяня, приземлившись, подняла огромное облако пыли и застыла. Цзян Чэн не теряя ни секунды вызвал Цзыдянь, через секунду опуская его на двух лютых мертвецов, что вылетели следом за Вэй Ином.

Громкий треск и свист рассекающий воздух сплелись с завыванием ветра, создавая своеобразную мелодию. Мертвецы, перевернувшись в воздухе, опустились на ноги, готовые вновь нападать. Цзян Чэн поспешил оказаться перед Вэй Ином, закрывая его спиной и доставая Саньду. Еще пара взмахов и Цзян Чэн удивленно обнаружил, что не может нанести весомых увечий тварям. Ситуация приобретала скверный оборот. Погибнуть вот сейчас — глупее смерти и не сыщешь. Почувствовав, что Вэй Ин очнулся Цзян Чэн кинул на него быстрый взгляд, убеждаясь. Удар, фиолетовый блеск и снова противники отброшены на несколько метров.

— Ты в порядке? — Вэй Ин кажется покачивается, но встает на ноги и глаза сверкают красным. Силуэт расплывается, становится прозрачным. Тихая и спокойная мелодия вплетается в звуки боя, разбавляя тяжелые звуки. Темные путы тьмы, подчиняясь, ползут от фигуры Вэй Усяня, уродливыми щупальцами скользя по земле.

— Что с тобой? Почему ты прозрачный? — Цзян Чэн понимает, что его попытки ранить бесполезны, но продолжает взмахивать Цзыдянем, — Вэй Ин!

— Я не смогу удержать их надолго, — хмурится Вэй Усянь, когда путы надежно ограничивают телодвижения мертвецам. — Скорее, уходим.

Не став спорить, Цзян Чэн согласно кивнул и поспешил схватить почти прозрачную руку, потянув за собой. Ноги быстро нашли лезвие Саньду и они оставили странных мертвецов далеко позади. Волнение за шисюна сейчас отводило на задний план такие важные и очевидные вещи, что что-то важное они только что обнаружили. Ненавязчивая мелодия действовала на нервы, но Цзян Чэн понимал, что не может запретить Вэй Ину сейчас использовать темный путь, иначе им не выбраться.

Как только лапы темной энергии резко обхватили за горло, а ветер хлестнул полы ханьфу, Цзян Чэн наконец остановился. Сдернув, еще более бледного, но уже хотя бы не прозрачного Вэй Ина, на землю, он громко рыкнул.

— Ты обещал позвать меня, если что-то пойдет не так! Буквально только что! Не использовать темный путь, тоже! Все твои обещания — пустой звук! — поэтому так легко их раздаешь?!

— Я звал тебя! — Вэй Ин отозвался внезапно громко и зло.

— Звал? — Растерянность вмиг сгладила острые черты лица и Цзян Чэн отступил на шаг.

— А, — растеряв весь запал, Вэй Ин опустил взгляд, — ну, когда меня ранили я испугался, что тебе это может навредить.

— Тебя ранили?! — Цзян Чэн взволнованно просканировал тело напротив, но не заметив ничего страшного, принялся повторять пройденный путь уже руками. Очень осторожно он скользнул от шеи, до плеч, аккуратно перешел на грудь.

— Если продолжишь так трогать, даже мужчине понравится, — ни на шутку испугавшись, что Цзян Чэн дойдет до раны на животе и он не сдержит болезненное шипение, язык Вэй Ина работает быстрее головы.

— Что ты несешь? — Рыкнул Цзян Чэн отстраняясь, но за напускной раздражительностью явно пробилось смущение. И даже Вэй Усянь успел уловить эту перемену, удивленно вскинув бровь. — Почему ты был прозрачным? Моей ци недостаточно?

— Нет, — Вэй Ин поспешил успокоить Цзян Чэна, — с твоей ци все в порядке, просто. Когда я, — глубокий вдох, — когда я использую темную энергию, я стараюсь максимально отстраниться от твоей энергии, чтобы темная не смешалась с ней. Поэтому моё тело более уязвимо в этот момент.

— Куда тебя ранили? — Цзян Чэн кивнул, принимая объяснение, — сейчас ты можешь использовать мою энергию?

— Я в порядке, — Вэй Ин улыбнулся, — диди так сильно переживает.

— Не называй меня так, — фыркнул Цзян Чэн и осмотрелся, уже темнело, а они даже не нашли место для ночлега. Просто прекрасно. — Идем, нам нужно найти, где сможем переночевать.

— Конечно.

Они двинулись в путь, но чем дольше они шли, тем бледнее становилось лицо Вэй Ина, который старался держаться, но с каждым шагом заметно покачивался. Обернувшись в очередной раз и заметив неладное, Цзян Чэн остановился.

— Вэй Усянь! — Громкий оклик, заставил названного распахнуть глаза, — ты сказал, что в порядке!

— Прости, — врать было бессмысленно, ему становилось заметно хуже. — Можно я облокочусь на тебя?

В один шаг преодолев разделяющее их расстояние, Цзян Чэн успел подхватить, уже начавшего оседать на землю Вэй Ина. Болезненная гримаса искривила прекрасное лицо. Взгляд наткнулся на разодранные одеяния. Распахнув чужое ханьфу, сразу несколько слоев, Цзян Чэн не сдержал гневное восклицание. На животе расцветало три глубоких пореза.

— Вэй Ин, гули тебя раздери! Как тебе помочь? Почему ты не исцеляешься? Как ты позволил себя достать, черт возьми, ты же призрак! Подожди.

Вэй Ин старается уйти от прикосновения, когда понимает, что Цзян Чэн собрался сделать. Это бесполезно. Передача ци — ничем не может ему помочь — что-то не так именно с ядром Цзян Чэна. Но Цзян Чэн не собирается слушать его протесты и прочие попытки отстраниться. Паника плещется на дне его зрачков и он прикрывает глаза, чтобы сосредоточиться и направить ци в нужное место.

Но вместо удовлетворения, которое он обычно ощущает, управляя потоком своей ци, присоединяясь к чужому меридиану, он чувствует лишь пустоту, которая засасывает его силы, отзываясь болезненным спазмом. Сила проходит по телу Вэй Ина и устремляется обратно, кружась между ними в бесконечном танце.

Прежде чем открыть глаза, Цзян Чэн делает несколько вздохов. Он в ужасе. Он не знает, что делать. Он не может потерять его, снова.

— Что я должен сделать? Вэй Усянь!

— Может попробовать передать энергию через поцелуй? — Пот струится по шее и Вэй Ин продолжает становиться все прозрачнее, связные мысли не выстраиваются в полноценное предложение и он выдает ровно то, что приходит в голову. И последнее, что он ожидает, это почувствовать грубую и отчаянную хватку на своей шее и обжигающее прикосновение к губам.

Цзян Чэн подчиняется быстрее, чем до мозга доходит суть предложения. Он слишком в панике, чтобы мыслить разумно. Слепо он находит первый кусочек обнаженной кожи Вэй Ина между воротом ханьфу и ростом волос, и вздрагивает насколько горячий его шисюн. Инстинктивно он притягивает несопротивляющееся тело к себе и целует. Перед глазами вспыхивают мириады белоснежных бликов и Цзян Чэн понимает, что он зажмурился. Хотя Вэй Усянь всегда твердил, что, если уж ты и прыгаешь с какого-нибудь обрыва, глаза обязательно нужно держать открытыми. Кто знает, вдруг это последний пейзаж, которым ты можешь насладиться.

Вэй Усянь вздрагивает, но не отталкивает и Цзян Чэн чувствует, как каждый меридиан в его теле загорается золотом. Стремительный поток разрывает его изнутри, чтобы поделиться своим светом с одним из самых дорогих людей в его жизни. Собравшись с силами и осознав, что он делает, он распахивает глаза, чтобы уловить, как черные щупальца тьмы, расползающиеся по уродливым венам на шее его шисюна, отступают. Дернувшись назад, он натыкается на препятствие в виде тяжелой хватки на спине. Вэй Ин, через которого уже было тяжело разобрать сумрак среди голых деревьев, приоткрыл глаза, взглянув из-под полуопущенных ресниц и повернул голову, делая поцелуй удобнее. Рука давит на лопатки, удерживая, не давая отстраниться.

Осознание бьет по голове, аккуратным прикосновением Вэй Усяня к нижнему дантьяну. Тьма успела коснуться его. Он ощущал холод, но списывал это на потраченную энергию и специфику места. Но избавиться от последствий от такого контакта можно и другим способом. Цзян Чэн снова дергается и упирается руками в плечи, но Вэй Ин приоткрывает рот и его язык оказывается в чужом рту. Взгляд мутнеет и Цзян Чэн спешит сомкнуть веки. Он лижет в ответ на чистом упрямстве, в попытке доказать, что его отступление не трусость, он просто понял. Достаточно. Их языки плавно скользят друг о друга, посылая по телу отряды мурашек.

Рука Вэй Ина перемещается на его щеку, плавно скользя по челюсти и дальше на шею, застывая на ключице. Он дрожит, не отрываясь от поцелуя. Его сердце бьется о ребра, в попытке их расколоть. И Цзян Чэн боится, что это из-за остатков темной энергии внутри, но он больше не ощущает прикосновения тьмы. Он чувствует лишь чужие медленные поглаживания, мягкие, податливые губы, осторожные и изучающие движения языка. Поцелуй, как кульминация. Прямо сейчас их отношения переворачиваются с ног на голову.

Они отстраняются одновременно, ощущая чужое присутствие. Вэй Ин уже полностью закрывающий собой унылый пейзаж, встревожено вскидывает голову. Цзян Чэн резко разворачивается, еще толком не осознавая что только что произошло и как на это реагировать.

— Эй, вы двое, все в порядке?

Юноша в черных одеяниях с нахальной улыбкой стоит на склоне, заглядывая сверху вниз. Меч качается в пару чжанах от земли — тоже заклинатель. Вэй Ин и Цзян Чэн удивленно переглядываются.

«Двое?»