Или или

21

У Дубровина внезапно возникла мысль: написать книгу о датчанине целиком самому. В самом деле, какой смысл отдавать чужому человеку треть гонорара. Когда он договаривался с Молевым на таких условиях, то был уверен, что дела у него идут вполне нормально.   Но теперь все резко изменилось. И для него важен каждый рубль. К тому же и у Аллы все расстроилось, хотя она всегда зарабатывала по сравнению с ним сущие пустяки. Он даже не брал у нее денег, она расходовала их по своему усмотрению на свои нужды, о которых  зачастую он  ничего не знал. Да и не стремился узнать.  И все эти годы безропотно оплачивал ее немалые счета. Ему было приятно сознавать, что он может позволить жене не думать о деньгах и жить так, как ей хочется. К тому же эта была некая компенсация ей за его  связи с  бесчисленными любовницами. Правда, Алла вряд ли не догадывалась об этой стороне щедрости мужа.

Но теперь все менялось, в самое ближайшее время денег станет значительно меньше. И как сообщить об этом Алле? Она давно привыкла ни в чем себе не отказывать. Да и что она подумает о нем. До сих пор она была убеждена в его писательском и деловом таланте. Потому-то и вышла за него замуж. И, как ни странно, это ее убеждение для него было важным, оно питало его мужское самолюбие, как ни что другое.  

Но была еще одна причина, почему Дубровин желал избавиться от Молева, хотя он старался по-возможности  не думать о ней, -  он ощущал большую потребность доказать, что способен написать хорошую книгу. И в первую очередь самому себе. Общение с Малышевым больно ударило по его самолюбию, хотя  он старательно пытался убедить себя, что причин для того, чтобы комплексовать нет. Этот Малышев сам виноват, перестал вкладывать деньги в рекламу его книг. А в современном мире без нее  невозможно ничего продать. Правда, подсказывала ему память, некоторое время назад его творения неплохо расходились и без нее. При этом тиражи  росли, и их даже не всегда хватало. Но тогда был пик его популярности, неизвестно кому возражал Дубровин, сейчас же иная ситуация, когда требуется подстегнуть читательский спрос, как подстегивают плеткой усталых коней.  Но этому негодяю не хочется тратить  средства на  раскрутку его новых романов,  легче  и дешевле  просто отказаться от сотрудничества с ним. А ведь благодаря ему, Дубровину, Малышев  стал богатым человеком, имеет домик в Испании, близ Барселоны. Однажды он там был, очень даже приятный особнячок. А уж окрестная природа, рай земной да и только.  Он даже подумывал, не прикупить ли  ему недвижимость по соседству, но потом решил все-таки купить дом здесь. Впрочем, без того визита в испанские владения своего издателя, он бы вряд ли приобрел это владение, так бы и жил, хотя и в просторной,  но  в общем обычной квартире.   

Впрочем, дом домом, но не менее важно   доказать и себе и людям, тому же Малышеву, что он способен создавать талантливые серьезные книги. Прямо сейчас и   приступит к этой работе.  А начнет с того, что  удалит все то, что успел накропать этот чванливый молодой человек,  который, судя по всему, мнит себя вторым Кьеркегором.

Дубровин сел к компьютеру, нашел папку с текстами Молева и, не читая, удалил ее. В том числе и последний, недавно присланный им файл. Больше его они не интересуют. Сегодня же он скажет ему, что разрывает с ним соглашение, выплатит небольшую неустойку. И на этом их пути навсегда разойдутся. А теперь  хватит думать о нем,  пора приниматься за дело.

Прошло несколько часов, а Дубровин находился в той же точке, с которой он начал.  Точнее, за это время он набросал несколько вариантов текста, но сам же его и стер. Он вдруг ясно ощутил, что разучился  писать подобные вещи,  если вообще когда-нибудь умел. За годы своей писательской карьеры он привык создавать  совсем другие произведения, то были интересные по сюжету, но простые, поверхностные романы, где интрига заменяла и  психологическую  игру характеров, и глубокие обобщения. В глубине души он презирал читателей этих книг, но до самого последнего времени они неплохо кормили его. И он в свою очередь старался предоставить им как можно больше таких возможностей.

А вот сейчас он почувствовал, как прошлое коварно мстит ему, он не в состоянии создавать более сложные тексты. Его мозг не желает их производить, он вообще отказывался думать на эту тему. Чтобы написать книгу о Кьеркегоре, ему надо перестроить себя едва ли не целиком, надолго и с головой погрузиться в этот давно забытый и отвергнутый им мир. Но на это требуется и время и силы, а  у него нет в запасе ни того, ни другого.

Дубровина вдруг охватило такое сильное уныние, что он едва встал с кресла. Добрел до бара, опрокинул в себя приличную порцию  коньяка.  Но лучше не стало. Его вдруг охватило бешенство, теперь он целиком в руках Молева. И даже не может пикнуть. Наоборот, вынужден идти к нему на поклон уже сейчас с просьбой снова переслать уничтоженные файлы. Придется придумать какую-нибудь ерунду о сбое компьютера. Эта мразь еще и догадается, что он, Дубровин, лжет.  Он вообще излишне проницателен, ему так и кажется, что Молев считывает, словно экстрасенс,  все его мысли и чувства. Он должен каким-то способом вырваться из этой зависимости. И вообще поправить свои дела, снова вернуться на орбиту благополучия. Вот только пока не понятно как.