Или или

15

После завтрака Дубровин пригласил Молева в свой кабинет. Он был недоволен собой,  вчера он поддался слабости и был излишне откровенен с этим парнем. И был бы от этого хотя бы толк, так нет, пользы от разговора с ним никакой. Зато он сказал ему много лишнего, приоткрыл то, что тщательно скрывал. Даже непонятно, зачем так поступил? В этом есть какая-то мистическая загадка, он всегда старался никого не посвящать в свою творческую лабораторию. Особенно в моменты, когда в ней не все в порядке, когда возникают сбои. Поэтому Дубровин горел желанием дать Молеву бой, точнее поставить его на место. Можно не сомневаться, что он вообразил о себе невесть что. Впредь ему следует быть  с ним осторожней.  Давно, когда он учился водить автомобиль, инструктор постоянно повторял ему: главное правила безопасности -  держать дистанцию. Этот принцип применим не только к уличному движению, но и ко всей жизни. И не следует о нем забывать ни на минуту.

Несмотря на огромное нежелание погружаться в тему,  перед завтраком он все утро провел, читая про Кьеркегора и Кьеркегора. Он даже немало вспомнил из того, что когда-то изучал.  Но  в глубине души  понимал, что его интересовал  не сам датчанин, а стремление оказаться на равных с Молевым. Точнее, он должен быть непременно выше его, чтобы у того ни на минуту не возникало сомнение, кто тут главный. И не только и даже не столько по положению, а по самой сути вещей. Очень легко утратить чувство превосходства, достаточно допустить пару ошибок. Одну он уже сделал. Теперь крайне важно не совершить другую. И тогда процесс будет необратимый.

- Садитесь, Виталий, - пригласил Дубровин, хотя Молев это сделал и без его слов. Молодой человек вальяжно устроился на стуле, положив ногу на ногу. У Дубровина возникло  ощущение, что это сделано сознательно, таким образом, он бросает ему вызов. Хотя это может было и не так, но избавиться от этого чувство Дубровин  был не в состоянии.  Он уже предвидел, что оно будет долго его преследовать.

- Я пригласил вас, Виталий, дабы поговорить о нашей с вами работе. Времени мало, поэтому возможности переделывать написанное нет. Мы должны попадать в яблочко с первого выстрела.

- Я не против такого попадания, - пожал плечами Молев. - Только вы же понимаете, не все так просто. Чем больше я погружаюсь в материал, тем не однозначней он мне кажется.  Это словно заходишь в море; чем дальше идешь, тем выше вода. Пока она не достигнет макушки.

- Так можно и утонуть.

- Можно и даже очень легко, - согласился Молев и посмотрел на Дубровина.

Уж не издевается ли он над ним, подумал Дубровин. Странное  у этого парня лицо, ни за что не поймешь, какое на нем  выражение, какие мысли и чувства оно скрывает. Теперь он понял, что насторожило его впервые же минуты знакомства, это его непроницаемость. И вроде бы лицо живое, а вглядишься - словно маска.

- Вот что, давайте с вами будем ближе к реальности. Утонуть можно в чем угодно, хоть в тазу. Наша задача выплыть, то есть, написать книгу в срок.  Только в этом случае вы получите свои деньги. Вы это понимаете?

- Это я понимаю, - вновь с абсолютно непроницаемым лицом проговорил Молев.

Внезапно Дубровина охватило такое сильное раздражение, что он едва удержался от того, чтобы не сказать ему что-то оскорбительное. Вроде того, что он бездарность, никчемность, годится только на то, чтобы писать под чью-то диктовку. И лишь большим усилием воли удержал эти слова в себе. Он скажет это ему сейчас, но по-другому.

- Рад, что понимаете. Я внимательно прочитал написанный вами эпизод.  - Дубровин сделал почти театральную паузу. - Это не то, что нам надо. Уж очень все размазано, такое чувство, что мы никогда не придем  к финалу.  Вы уверенны, что читатель хочет читать именно это?

- Понятие не имею, чего хочет читатель.

- Что значит, не имеете понятие. Вам на него наплевать?

- Абсолютно.

- Послушайте, мы с вами сочиняем не диссертацию, не научный трактат, а книгу для популярного чтения. А потому каждое слово, которое мы  пишем, должно найти отклик у читателей. Не ожидал, что придется проводить с вами такой ликбез.

- Я собираюсь писать только то, что мне самому интересно. Только в таком случае получится хорошая книга. Нет ничего хуже, чем угождать вкусам публики. Кьеркегор никогда этим не занимался. Поэтому мы и пишем о нем книгу. А те, кто этим занимался, давно забыты. Разве не так, Глеб Романович?

- Хватит! - закричал вдруг Дубровин и ударил ладонью по столу. Черт, все же сорвался, пронеслось в голове. Он постарался взять себя в руки. - Вы же все отлично понимаете, зачем вы это говорите? Скажите откровенно, чего добиваетесь?

- Ничего, - пожал плечами Молев и положил ногу на ногу. – Я почти никогда ничего не добиваюсь. – Он замолчал, потом задумчиво произнес: - Это самый лучший способ чего-нибудь добиться.  

- В таком случае вы согласны делать то, что я вам говорю.

- Я-то согласен, но боюсь, у меня ничего не получится. Со мной что-то произошло. Не знаю, поймете вы меня, я до какой-то степени чувствую себя им. Это трудно объяснить, может это переселение душ, может, что-то еще мистическое. Но так оно и есть.

Только этого не хватало. Дубровин с ненавистью взглянул на Молева. То ли врет, то ли издевается над ним, то ли на самом деле что-то такое с ним происходит? Поди, разберись. Но в любом случае книгу-то писать надо и писать быстро.      

- Хорошо, пусть даже так. Но мы не можем тратить попусту время. Его слишком мало. С этим вы хоть согласны?

Молев снова едва заметно пожал плечами.

- Наверное, я все-таки не совсем тот человек, который вам нужен.

Дубровин в очередной раз почувствовал, как захлестывает его гнев. Теперь он почти не сомневается, что этот парень все заранее продумал и добивается своей цели. Вот только не понятно до конца, какой? Хочет получить больше денег? А что еще может быть  в этом насквозь прогнившем мире. По правилам его бы выгнать следует  немедленно, но где найдешь другого, способного выполнить эту работу? В мире невероятно мало людей, разбирающихся в учение Кьеркегора.  

- Послушайте, я готов вам больше заплатить, если это вас устроит.

- Спасибо, но я доволен нашим соглашением.  Дело в другом.

- Хорошо, хорошо, - поспешно проговорил Дубровин, - давайте искать компромисса. Это действительно необычная книга о необычном человеке. И примитивный подход тут не годится. Но, согласитесь, всему должен быть поставлен предел.

- Это не просто. Он был как раз тем человеком, который разрушал все пределы.

Черт, придется его уговаривать.

-   Мы будем искать предел  всякий раз, как возникнет в том потребность. Разве в спорах не рождается истина?

- Думаю, она вообще никогда не рождается.

- Нет, так нет, - примирительно произнес Дубровин. – Вы согласны продолжить работу?

- Да.

- Хорошо. Будем считать, что договорились.

«Я начисто проиграл этот раунд, - думал   Дубровин, когда Молева уже не было в кабинете. – Теперь он будет все делать так, как захочет. А в чем же тогда моя роль?»