Или или

19

Алла знала одно свойство своего характера: если ею по-настоящему овладевало какое-то чувство, то оно заполняло ее всю, не отпускало ни на минуту. Такое случалось с ней может быть от силы пару раз в жизни. И вот теперь, кажется, это произошло снова. Она вся была переполнена ненавистью к режиссеру.  Едва его образ или имя возникали в сознании, как тут же на нее нападало неистовство. Хотелось наброситься на него, ударить, поцарапать лицо даже тогда, когда его и в помине не было рядом.

Алла было все это ужасно неприятно, но и справиться с собой не удавалось. Более того, она предчувствовала, что если не даст волю своим буйным желаниям, они будут разрывать ее изнутри. Она всегда была излишне эмоциональна, хотя многие считали ее чуть ли не ледяной.  Но это был всего лишь панцирь или маска. И не то, что она специально ее одевала, просто такой она была создана природой: ее внешние проявления не соответствовали внутренним. Что и обманывало многих.

Алла понимала, что пока режиссер управляет театром, спокойствие ей не найти. Она должна как-то ему отомстить за то, что он так к ней отнесся. Из-за него она почти перестала быть артисткой, он, как очковая змея,  парализует ее талант. При нем он скукоживается, как старый башмак. И она ничего не в состоянии поделать. Она отлично представляет, как надо сыграть роль. Но как только выходит на сцену, зная, что он находится в зале, все мгновенно куда-то испаряется.  Не случайно же вся труппа смотрит на нее с изумлением, никто не понимает, что с ней стало, куда все подевалось. А вот она  прекрасно понимает. Этот человек словно бы высасывает из нее всю живую кровь,  хотя почему это происходит, не совсем  понятно. Ничего демонического  в нем нет, режиссер он явно не выдающийся, никакими громкими постановками не отмечен. Так, средний уровень. Но почему же тогда он столь сильно на нее влияет? Это была загадка, ответа на которую Алла безуспешно пыталась найти.

Но разгадку загадки она могла поискать в любое время, а сейчас перед ней стояла гораздо более важная и конкретная задача – найти способ убрать режиссера из театра. Но как это сделать, она не представляла. Его ведь назначило на эту должность правительство города. А воздействовать на него у нее нет никаких возможностей. Конечно,  существуют  знакомые, поклонники в высоких сферах, но никто из них не станет заниматься этим вопросом. Единственный, кто может это сделать, ее муж. У него есть несколько человек, которым вполне по зубам уволить  этого мерзавца. Значит, надо срочно поговорить с Глебом.  

Она прошла в его кабинет. В последнее время муж проводил в нем очень много время, почти все, не считая ночи.  Раньше такого не было, еще не так давно они много общались, обменивались впечатлениями; она – об его книгах, он - об ее спектаклях. Но с какого-то момента эти разговоры прекратились. Алла сначала даже не заметила, как и когда это произошло, просто однажды она вдруг осознала, что их супружеское общение свелось к необходимому минимуму. Сначала ее это ошеломило, потом испугало. Но потом, поразмыслив, пришла к заключению, что может быть и не стоит особенно на этом заострять внимания, как есть, так и есть. Все имеет свои циклы, ничего не остается неизменным. А следует спокойно относиться к переменам, даже если они и не самые благоприятные. И все же в глубине души Алла понимала, что таким образом она лишь успокаивала себя,  неприятный и одновременно тревожный осадок остается, несмотря ни на какие философские размышления.

Алла по лицу мужа сразу увидела, что он не в настроении. Все ли у него хорошо? мелькнула мысль. Может, она не вовремя со своими проблемами? Но и откладывать разговор о них она не может; слишком все жжет.

- Ты что? - спросил Дубровин, не слишком гостеприимно посмотрев на жену. Алла знала, что он не очень любит, когда-то кто-то без его приглашения входит к нему кабинет.

Алле сразу же не понравился его тон; так с любимой женой не разговаривают. Впрочем, он всегда был махровым эгоистом, если у него, что-то не так, ему плевать на весь мир, даже если тому угрожает вселенская катастрофа. Главное, что происходит с ним.  

- Пришла к тебе, мы мало видимся. Как известно, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.

- Разве? – буркнул Дубровин. – По-моему, видимся не реже, чем всегда.

- Именно не реже, чем всегда. То есть, очень мало.

- Не понимаю, о чем ты. Вроде бы нормально живем,  в таком прекрасном доме. Помнишь, как ты радовалась, когда мы сюда въехали.

Алла заметила, что при этих словах лицо мужа внезапно помрачнело. Ею снова овладело беспокойство; что-то  с ним все же не так.

- Глебушка, у тебя все в порядке? – постаралась придать Алла своей интонации ласковость и мягкость.

Дубровин как-то странно посмотрел на нее.

- Что ты имеешь в виду?

- Не знаю. Если у тебя есть неприятности, то  мне о них ничего не  известно. Ты про них  ничего не рассказывал.

Дубровин несколько секунд молчал.

- Все в порядке.

- Вот и замечательно. - Но Алла не поверила мужу. Впрочем, сейчас ее больше беспокоили собственные проблемы. А Глеб - она уверена – разберется со своими. Такое случалось уже ни раз.

- А у тебя все в порядке? – поинтересовался Дубровин.

- Нет, - как выстрел выпалила Алла.

Дубровин встрепенулся.

- Что еще случилось?

- У меня проблемы  в театре. Пришел новый режиссер и задвинул меня на задворки.

- Черт! Как не  во время!

Алла удивленно взглянула на мужа.

- А может  быть ситуация, когда это может  быть во время?

- Нет, конечно. Прости, я не то сказал. Ляпнул глупость.  

«А, по-моему, даже очень то ты сказал», - подумала она.

- Так что же случилось? Он тебя невзлюбил?

- Думаю, что да. Но дело не столько в этом. Понимаешь, происходит нечто странное, этот человек меня подавляет. При нем я перестаю быть артисткой.  Я становлюсь никем.

- Он тебя оскорбляет?

- Нет, это другое. Он вполне корректен. Но от этого только хуже. Иногда мне кажется, что если бы он на меня кричал, оскорблял, со мной не происходило бы такого паралича. Можешь мне объяснить, что со мной творится? Ты все же писатель, должен лучше меня понимать такие вещи.

Дубровин молча смотрел на жену.

- Боюсь тебя разочаровать, но я не представляю, что с тобой происходит. Ты должна сама разобраться в ситуации. И я не совсем понимаю, что ты хочешь от меня?

-  Убери его из театра.

Теперь Дубровин уже посмотрела на Аллу изумленно.

- Каким образом? Я что директор вашего театра?

- У тебя большие связи. Тебе сам президент премию вручал, а мэр города приглашал к себе домой на чай. Разве не так?

- Мэр не меня приглашал, он нас приглашал, у него было тогда никак не меньше десяти писателей.  И как ты себе это мыслишь, я звоню ему и прошу уволить некого режиссера. Да он мне на дом психиатров пришлет.

- Значит, ты не сделаешь этого для меня, - поникшим голосом произнесла Алла.

 Дубровин быстро подошел к жене и обнял ее.

- Я не верю, что все так серьезно, - произнес он. – Я прекрасно помню, что ты справлялась и не с такими трудностями.

- Тогда я знала, что надо делать, а сейчас не знаю. Это какое-то колдовство.

- Перестань, он же не шаман, в конце концов.

- А если шаман?

- Послушай, Алла, у нас есть более злободневные проблемы.

- Ты о чем? – удивилась она.

Ему вдруг  захотелось рассказать жене о разговоре с Малышевым, но он промолчал. Что-то мешало ему поделиться с ней своей неудачей. А тут еще проблемы и у нее. Верно говорят: беда не приходит одна. Даже любопытно, сколько бед еще к ним пожалует?  

- Мне сейчас крайне важна реализация проекта по Кьеркегору. И так получилось, что в значительной степени это зависит не от меня.

- Я понимаю, - произнесла Алла, внимательно наблюдая за мужем.

- Нет, не понимаешь, - вздохнул Дубровин. – От этого много зависит. Больше, чем еще недавно.

- Ты что-то не договариваешь.

- Все договариваю, - раздраженно буркнул Дубровин. – Сделай так, чтобы ему было хорошо  у нас. Это моя личная просьба.

- Уж не должна ли я…

 - Не говори глупости! – резко прервал жену Дубровин. – Ты отлично знаешь,  я не о том.

- Ни в чем нельзя до конца быть уверенным, Глебушка. Не беспокойся,  будет все как надо. Не буду больше тебе мешать.