bc

Осенённая ангельским крылом

book_age16+
85
FOLLOW
1K
READ
adventure
love-triangle
family
friends to lovers
twisted
bxg
serious
lies
secrets
affair
like
intro-logo
Blurb

Раз за разом приходится героине менять своё имя и свою жизнь.

Казалось бы, она добивается того, чего хочет: сначала успеха, потом счастья в личной жизни, но всякий раз её стакан оказывается скорее наполовину пуст, чем полон...

Размеренной жизнью получается жить недолго: если не вмешивается маньяк, то тоска вьёт в душе гнездо и подталкивает к приключениям на пятую точку...

Чем они закончатся в очередной раз?

chap-preview
Free preview
Итак, она звалась...
Первые дождевые капли ударили по оконному стеклу несмело, словно стесняясь. Набирая силу, они всё громче барабанили по его поверхности, дерзко выбивали дробь по подоконнику, отскакивали, замирая в воздухе на незримые доли секунды и устремлялись вниз - на асфальт, на бесстыдно распахнувшуюся навстречу дождю листву придорожных кустов. Наконец, ливень отбросил всяческое смущение, и вода затейливыми дорожками побежала по высокому, в человеческий рост, панорамному окну, смывая с него летнюю пыль. Женские пальцы, с ногтями цвета разбушевавшегося лесного пожара, постукивали по оконному стеклу. Игра заключалась в том, чтобы попадать в такт с ударами дождевых капель. «Тук...тук...тук-тук...тук-тук-тук...тук-тук...тук-тук-тук-тук-тук...». Увертюра в исполнении стихии была неспешной и ритмически не сложной. Но затем мелодия ливневых струй набрала силу и скорость и угнаться за ней стало не реально. Словно обидевшись, женщина повернулась к окну спиной и, подобно огромной дождевой капле, сползла по стеклу вниз. Паркетный пол, на который она опустилась, всё еще хранил тепло дерева, разогретого беспощадно палившим полуденным солнцем. Некрупная трехцветная кошка нарисовалась, словно из воздуха, и принялась тереться о ноги хозяйки, тихонько урча. Жестковатая короткая шерсть животного тоже была теплой. Видимо, нежилась на подоконнике до того, как со стороны гор пригнало дождевые облака. Всё те же пальцы, что пытались повторить мелодию дождя на стекле, зарылись теперь в меховую шубку, массировали чувствительные местечки за ушами, чесали белую шейку с «мазком» чёрной шерсти, переходящим на левую скулу. Кошачье «хрюкотанье» кончиками пальцев воспринималось куда приятнее, чем дождевая дробь. Янтарные глазищи кошки на миг приоткрылись и тут же снова довольно заплющились. Женщина тоже прикрыла глаза, прислушиваясь к противному нытью в глубине души и продолжая изучать на ощупь кошачий мех. Позволив погладить себя ещё несколько минут, кошка легко прикусила хозяйкину руку, и резво вскочила на все четыре разноцветные лапы в неожиданно чисто-белых носочках. Подняв чёрный хвост с ярко-рыжим кончиком подобно мачте старинного парусника, она потрусила в сторону кухонной двери, издав пару раз по дороге столь требовательное «Мяу!», что хозяйке ничего не оставалось, как подняться и отправиться вслед за животным. - Прости, Лаки* , я снова забыла тебя покормить. ( * Lucky (англ.) - счастливый. По преданию, трехцветные кошки приносят в дом счастье.) «Мррррррр-мяу?» - прозвучало уже в другой тональности. Кошка поинтересовалась: «А сама-то ты когда в последний раз ела?» - Ты права, дорогая, с этим нужно что-то делать: святым духом долго сыт не будешь. На верхней полочке в шкафу дружными рядами выстроились баночки с кошачьей едой. - Чего бы вам сегодня хотелось, сударыня? Ягнёнка с овощами? Печёночный паштет? Заливное из лосося? «Мяяяяяяяяяяяяяяяууууууууууу!» - кошка, встав на задние лапы, вцепилась когтями в обтянутое комфортными пижамными штанами колено. Хозяйка ойкнула — коготь домашней любимицы впился глубоко в кожу. - Отставить насилие, - освободившись от «рыболовного крючка» кошачьей лапы, женщина открыла банку, присела на корточки и стала выкладывать ароматные кусочки в прозрачном желе в бирюзовую миску, изрисованную разноцветными рыбками и украшенную именем владелицы. Кошка жадно набросилась на первую порцию, затем оторвалась от еды и выписала знак бесконечности вокруг хозяйкиных ног, довольно урча. Покончив с ритуалом благодарности, Лаки снова уткнулась в миску, продолжив трапезу степенно, без прежней жадности оголодавшего существа. - Ага, воду-то я тебе тоже тысячу лет не меняла...И как ты только меня терпишь? Для воды предназначалась приземистая стеклянная банка с широкой горловиной — из другой посуды Лаки не пилось. Вылить содержимое в раковину. Тщательно промыть посудину. Наполнить её чистой водой. Вернуть банку на место. Рутинные движения, доведенные до автоматизма, в последнее время стали альфой и омегой, позволяющими держаться на плаву. Эх, провалиться бы из реальности в какой-нибудь волшебный мир, где не существует боли — ни физической, ни душевной. Интересно, существуют ли такие миры вообще? Холодильник отсалютовал полупустыми полками. Просроченный йогурт; небольшой кусок сыра, заплесневевшего от тоски; пара мумифицированных яблок; покрытый «трупными пятнами» огурец; открытая банка консервов, на поверхности содержимого которой весело колосилась колония серой плесени... «Похоже, всё, что можно было съесть, уже съедено.» Интересно, сколько дней она не выходила из дома? И ладно, если бы погрузилась в работу, словно подводная лодка в океанскую пучину…Нет, ей отчаянно не писалось...На душе скреблась когтями, скорее похожими на кинжалы, целая армия голодных и злых кошек.(Внутренне поёжившись, женщина потёрла чуть ноющую коленку, которую поранила Лаки.) Попытка заглушить внутреннюю неразбериху работой над новой книгой зашла в тупик. Муза-вдохновительница, по всей видимости, вскочила на генератора идей Пегаса и зажигательная парочка ушла в очередной загул. Дверца холодильника захлопнулась с тихим причмокивающим звуком. Смотри — не смотри, продуктов от этого на полках не прибавится.«А ведь заказ продуктов с доставкой на дом ещё никто не отменял!» - мысль прозвучала в голове громко, будто её озвучил кто-то, стоявший за её спиной. Взгляд зацепился за пакетики порционных сливок — их упаковка почему-то напомнила о пчелиных сотах и тут же захотелось не только полакомиться ложечкой душистого цветочного мёда, но и пожевать это «чудо строительного искусства» — пчелиный воск. Слюноотделение заметно усилилось. Так, не отвлекаемся! Сливки... Чего она хотела от сливок? «Кофе! Вот что выручит меня в очередной раз! Ну, по крайней мере, придаст бодрости... Жаль, не сможет спасти от дурацких дум...» - за подобными размышлениями хозяйка квартиры смолола на старинной ручной мельничке тщательно отмеренную порцию кофейных бобов. Бобов не простых - особой прожарки. Присылаемых из Франции одним из её бывших возлюбленных. Вместе с кофейным ароматом на ум пришла старинная песенка, которую наигрывал шарманщик у кафе, ставшего местом расставания с ничего не подозревающим молодым человеком. В тот день Парижем правила самая величественная императрица всех времен и народов - весна. Проходившие мимо люди в ярких одеждах несли в руках ненужные плащи и куртки, прихваченные из дома утром, беззаботно смеялись и довольно щурились на солнце, светившее удивительно ярко. Его лучи согревали прохожих, подобно материнским объятьям. Шарманщик Жан-Поль, сгорбленный тяжестью лет не самой простой жизни, кутался в потрёпанный балахонистый плащ и руки его прятались в вязанных митенках— для того, чтобы согреть скрюченные артритом пальцы. Прислоняясь к каменной стене дома, в котором располагалось кафе, он почти сливался с ней. Оба они были стары — и дом, и шарманщик, поэтому понимали и поддерживали друг друга, как могли. Устав крутить ручку своей верной подруги, Жан-Поль опирался согбенной спиной о стену. Стена - равнодушная и холодная, как старая дева - не могла согреть старика. Но она давала надёжную опору в минуты отдыха, с годами становившиеся всё продолжительнее. Рука с искорёженными болезнью пальцами ласково гладила лакированные поверхности шарманки. Та, словно первая городская красавица на губернаторском балу, выделялась замысловатой резьбой по дереву, керамическими вставками с рисунками, запечатлевшими четыре времени года, и начищенными до блеска хромированными деталями. Всё богатство, весь смысл жизни Жан-Поля заключался в этой красавице, год за годом певшей свои песни. Она вела мелодию, чуть похрипывая и изредка сбиваясь с такта - и люди замедляли бег; некоторые останавливались и слушали, прикрыв глаза, подпевая знакомому мотиву. Выпадали и такие дни, когда слушатели дарили несколько минут своей драгоценной жизни старому шарманщику, рассказывали истории любви и радости, расставания и грусти, одиночества и отчаяния и, уходя, оставляли в старой жестянке из-под печенья несколько бОльшую сумму, чем изначально рассчитывали... В тот момент, когда она бросила возлюбленному своё признание, как использованную салфетку в мусорную корзину, музыка вдруг стихла. Казалось, на краткий миг всё замерло вокруг: шарманщик, прохожие, облака в небе, голуби на карнизе второго этажа... Потом мимо террасы проехал мальчишка-курьер на старом велосипеде с облупившейся краской на раме. Он тронул рычажок звонка и тот прозвенел юношеским фальцетом, вспугнул стайку голубей с карниза. Птицы взлетели, следом за велосипедным звонком вспоров тишину звуком трепещущих крыльев. Шарманщик достал из кармана видавший виды сатиновый носовой платок и громко высморкался. Жизнь снялась с паузы и пошла дальше. И Анри вдруг запрокинул голову и громко захохотал — у него были великолепные, ровные, белоснежные зубы. Как давно они знакомы? Достаточно для того, чтобы заметить их идеальную жемчужность раньше. А вот не обращала внимания - и этим уже многое сказано об их отношениях... Казалось, молодой человек смеялся целую вечность. Наконец, смех стал стихать, перешел в полувсхлип - полустон и резко оборвался: так захлопнувшаяся дверь отрезает доносящиеся из комнаты звуки. Анри вытер выступившие слёзы тыльной стороной ладони, притянул к своим губам её похолодевшую от волнения руку, поцеловал кончики пальцев и сказал: - Я знал, что однажды придёт момент для этого: «Анри, между нами всё кончено!». Но это немыслимо — ставить жирную точку в такой прекрасный день! Как насчёт того, чтобы остаться друзьями? - Возможна ли дружба между бывшими любовниками? - взгляд пытался нырнуть в оставшийся на донышке кофе. Спасительный момент - можно вытребовать обратно свою руку, чтобы сделать глоток из расписанной цветами и бабочками фаянсовой кружки. Вкус полуостывшего напитка оказался ещё приятнее, чем был, когда заказ только что принесли. - Вот мы и посмотрим… - Анри расстался с её ладошкой с сожалением, но тут же потянулся к ней губами. - Прощальный поцелуй? Потом я исчезну из твоей жизни. По крайней мере, до того момента, когда ты сама меня позовёшь… Как забыть этот поцелуй, когда у него был вкус кофе, который Анри присылает ей вот уже несколько лет?! Возможно, их дороги никогда больше не пересеклись бы, но всё решили эти коварные зёрна: кофе был действительно отличный. Кому-то дикостью покажется, что можно скучать по дивному кофейному аромату и неповторимому вкусу, словно по дорогому человеку. А она скучала. И пыталась найти такой же — или подобный ему — во всех уголках, куда её забрасывала судьба. Но ТОТ кофе оказался неповторимым. Пришлось найти старую записную книжку с обмахрившимися уголками страниц, пролистать её, и... Собственно, книжка была не нужна — выученные наизусть цифры время оказалось не властно вычеркнуть из памяти. Телефонная трубка привычно легла в ладонь. Пальцы пробежали по кнопкам на фронтальной панели аппарата и снова ухватили записную книжку, как будто она служила гарантией обязательного ответа абонента. Видавший виды блокнот выпал из рук от неожиданности: вместо долгих пронзительных гудков, зависших над Атлантикой в ожидании соединения, знакомый голос откликнулся после первого же сигнала. Словно тот, кому она звонила, все эти полтора года жил в ожидании её звонка. Через несколько дней ей вручили ароматную посылку из Парижа. Так родилась традиция: когда запас кофе подходил к концу, во Францию летело сообщение и очередной, завёрнутый с любовью пакетик, отправлялся через океан из Старого света в Новый. «Как же долго живут воспоминания!» - картинки прошлого чёткие, как сигнал местного телевещания. Кажется, только вчера случился тот весенний парижский день, в котором высокий худощавый мужчина уходил по бульвару прочь от столика кафе, сопровождаемый взглядом отвергнувшей его женщины. Ветер трепал сильно отросшие волосы Анри. Они у него шикарного медового цвета, которому может позавидовать любая модница. Напряжённые мышцы спины выдавали желание мужчины обернуться, сдерживаемое из последних сил. Изображение в глазах двоилось, расплывалось — это всё предательские слёзы. А чего ж теперь плакать, когда получила то, чего жаждала всей душой: свободу? Старый шарманщик укоризненно покачал головой, снова вытащил из кармана носовой платок, задумчиво на него посмотрел и засунул обратно. Потерев друг о друга ладони в серых вязаных митенках, он снова взялся за ручку шарманки и старинная французская песенка о несчастной любви, спотыкаясь, побежала вслед за Анри… Подхватив вполголоса звучащий в памяти мотив, женщина налила в турку воду и осторожно добавила сверху пару ложек свежесмолотого кофе. Она никогда не пьёт растворимого кофе и очень редко — кофе из кофеварки. Женщину зовут Мари Амиди. По крайней мере, под этим именем она известна читателям своих книг. Будем и мы так её называть. Кофе Мари едва не прокараулила: замерла, прислушиваясь к звукам снаружи. А снаружи воцарилась тишина. Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Пока кофе настаивался, прикрытый пухлой стёганой салфеткой, Мари пыталась вспомнить, где и когда попадалась ей на глаза любимая кружка…Потеряшка обнаружилась в самом предсказуемом месте: в рабочем кабинете, рядом с компьютером, и выглядела такой же отчаявшейся и одинокой, как и её хозяйка. Кухонные часы в виде подсолнуха отсчитали достаточное количество времени для того, чтобы кофе заварился. Осторожно, словно распелёнывая спящего ребёнка, Мари сняла с турки нагревшуюся и чуть повлажневшую салфетку. Стараясь не пролить ни единой драгоценной капли, перелила исходящую лёгким облачком пара тёмно-коричневую жидкость в расписанную золотыми звёздами по ночному небу кружку. Головокружительный аромат в считанные секунды наполнил кухню, которую солнечные лучи, падавшие на поверхности гарнитура из светлого бука, окрасили в тёплый, чуть розовый цвет. - Но это еще не всё, господа присяжные заседатели…- пробормотала Мари себе под нос и снова нырнула в заветный шкафчик. Из его недр на свет божий появилась небольшая баночка-мельничка — пара круговых движений крышки, сопровождаемых чуть слышным скрипом — и вот уже тонет в горячей жидкости щепотка специй, превращающих вкус обычного кофе в невероятно изысканный, а изысканный кофе возводящих в ранг божественных напитков. - Так, а что у нас с сахаром? - открывается следующая дверца, передвигаются банки и пакеты с солью и пряностями... Вот она — сахарница. А в ней — о, счастье, небольшие квадратики кускового тростникового сахара. Окончательный штрих для превращения кофе в напиток богов. Про сливки, натолкнувшие её на мысль о кофе, Мари в итоге так и не вспомнила. Снова в гостиную, к огромному окну, подходить к которому боялась первое время после переезда к Морису. Не ожидала, что он живёт так высоко: в просторном и со вкусом обставленном пентхаусе фешенебельного дома. До Квебека рукой подать — он виден, как на ладони, с того небольшого возвышения, где расположился их микрорайон. Вид из окна - подарок для живописца: потрясающ во все времена года и в любое время суток. Но любоваться им Мари начала далеко не сразу. В первый раз у неё тут же закружилась голова и перехватило дыхание. Казалось, что здание качается на ветру и пол «гуляет» словно палуба океанского лайнера при встречной волне. Со временем ощущение глубокой пропасти, лежащей у её ног, стало привычным. И место у окна превратилось в одно из любимых «убежищ»: стоило чуть задвинуть штору за спиной - и бытовые вопросы оставались где-то в другой вселенной, а время как будто начинало идти медленнее. Часами Мари могла следить за плывущими облаками, пытаясь увидеть в небесных просторах ей одной предназначенные знамения. Прислонившись плечом к оконной раме, задумчиво отпивая кофе - глоток за глотком - она следила взглядом за тем, как далеко внизу отряхивается, словно искупавшийся в луже воробей, омытый дождём Квебек. Кофе был непередаваемо хорош, но… Курильщики поймут: это настолько въелось в кровь и плоть, что даже держа кружку двумя руками, Мари боролась с ощущением, что чего-то не хватает. Сигареты. Даже божественный вкус кофе не спас: теперь ей остро требовалась никотиновая добавка. Курить было запрещено. Даже от мысли о сигаретах сердце начинало стучать, как барабаны туземцев перед охотой, в глазах темнело, а в висках неприятно свербило. Не получается бросить к чертям собачьим эту поганую привычку. Не получается…Так радовалась, что пристрастие к сигаретам осталось в прошлом. Однажды как отрезало: прикурила очередную "палочку счастья" и аж поперхнулась - таким отвратительным показался вдруг вкус привычного табака. Отдала едва начатую пачку попросившей поделиться сигареткой девице у метро - и пошла дальше по жизни, ощущая, что рюкзак вредных привычек чуть облегчился. Получается, рано радовалась... По всем приметам похоже, что она снова загнала поезд своей жизни в тупик. И зачем-то разобрала рельсы, лишив себя возможности вернуться хотя бы в один из тех пунктов, где в этой самой жизни всё было ясно и просто. А бывало ли в её жизни хоть когда-нибудь всё ясно и просто? В этом клубке переездов, недоразумений, приключений на пятую точку, депрессий, встреч и расставаний, отчаянья и триумфа — было ли место размеренности, покою? Когда-то Мари сама гнала их прочь — как признаки начинающейся простуды. Размеренность и покой мешали творчеству. Но сейчас творить мешали напряженность и внутренняя тревога, подобно вулканическим газам поднимавшиеся из глубины души. Времена переживаний обычно способствовали всплескам творческого вдохновения: подсказывали удачные рифмы, рисовали неожиданно яркие образы, подсовывали ёмкие сравнительные прилагательные. Нынешний душевный раздрай не был созидательным. Скорее он разрушал то, что казалось ей незыблемым, вечным. И причина-то у этого раздрая какая-то смешная: Морис уехал в турне, толком не попрощавшись. Всё из-за того, что накануне его отъезда они отчаянно поругались. Что там она кричала ему, задыхаясь в своём одномоментном гневе? Уже и не помнит…Но прекрасно помнит напряжённую спину Мориса. Это как дежа вю: Париж и Анри, уходящий прочь от столика в кафе… Видимо, кричала она что-то очень обидное, коли Морис вот уже несколько дней не звонит и не пишет. Подобное поведение ему совершенно не свойственно. Мари вслушалась в окружающий мир: нет ли у него для неё вестей? Сигналов уведомлений о новом сообщении, позывных скайпа? Боясь их пропустить, она никак не могла сосредоточиться на работе. Тупо смотрела на открытое окошко файла с мигающим курсором и через некоторое время поймала себя на том, что правый глаз начал дёргаться в такт пульсирующей стрелочке. «Позвонить первой?» - шальная мысль посещала её всё чаще. Но гордыня возлегала на голове тяжёлой королевской тиарой и давила на мозг в самый неподходящий момент. А ещё — вольнолюбивая Мари боялась признаться себе в том, что чересчур прикипела к этому мужчине, стала зависимой от него. От зависимостей сложно избавляться — ей ли этого не знать?! Снова и снова глаза возвращались к тому месту, куда убрана пачка сигарет, найденная при упаковывании вещей в Париже и вот уже третий год перекладываемая с места на место - так, чтобы Морис не увидел… «Нужно выкинуть, чтобы не было соблазна!» Не потребовалось много времени для того, чтобы достать припрятанную заначку с верхней полки книжного шкафа. Решительно смятая в праведном порыве пачка отправилась в мусорное ведро. Знакомый звук пришедшего на электронную почту уведомления звонким колокольчиком прилетел из рабочего кабинета. -Ну, наконец-то! - откуда взялась эта уверенность, что сообщение прислал именно Морис? Хорошо, что дома была только Лаки — даже у бывалого матерщинника уши свернулись бы в трубочку, услышь он то многоэтажное ругательство, выданное хрупкой женщиной, обнаружившей что сообщение прилетело не от любимого мужчины, а от её литературного агента…

editor-pick
Dreame-Editor's pick

bc

Волчий аконит

read
7.0K
bc

PURPOSE

read
14.1K
bc

Милашка

read
43.4K
bc

Хижина в лесу

read
8.5K
bc

Повелитель леса. Бурые

read
29.7K
bc

Всё для вас, Босс! Единственная

read
134.4K
bc

Голодные котятки или беги если сможешь

read
18.1K

Scan code to download app

download_iosApp Store
google icon
Google Play
Facebook