Сводная пара Альфы

Я знала всю свою жизнь, что не красивая. Но всегда оставалась надежда быть любимой. Зря. Одна пара обуви. Несколько вещей. Электронная плита на которой я готовлю то, что уже просрочено и выброшено кем-то из стаи. И все потому, что мой единственный оставшийся родственник — это сводный брат. Брат, что ненавидит меня за то, что я жалкая, смертная, бесполезная девушка. Презирает, что он, будучи чистокровным волком, вынужден терпеть меня. — Как же холодно, — стирая одежду в ледяной воде, почувствовала боль в пальцах. Мой сводный брат — Альфа. Виновен ли он в том, что ненавидит меня? Нет. Я бы тоже себя ненавидела на его месте и, честно сказать, ненавижу. Моя жизнь стала похоже на слепое существование, когда отец повторно женился. Мисс Элеонора, очаровательная женщина, что заменила мне мать. У меня даже язык не поворачивался обратиться к ней: «Мачеха.» Заботливая, всегда с тёплыми руками и улыбкой. Теплая своим любящим сердцем, она приняла меня в свою семью. — Фух, осталось повесить, — закидывая мокрую одежду на дверцу шкафа, протёрла уставшие глаза. Но судьба та еще сука. Через месяц счастливой жизни, в которой у меня вновь появилась мама, вновь появилась полноценная семья, случилось это... Авария. Отец с мачехой разбились на горном склоне, когда ездили в отпуск. Я думала, что та ситуация должна сблизить нас со сводным братом, мы ведь оба лишились родителей! Но, как же я ошибалась. Вся ненависть Альфы направилась на меня. — Когда это уже закончится, — прошептала самой себе, стараясь не плакать. И что хуже всего... Мне нельзя было уйти. Стая, что стала для меня домом в начале, превратилась в настоящую тюрьму. На утро после вести о гибели родителей, меня заперли в комнате. А когда выпустили, то вся стая была готова у***ь меня. Тогда меня впервые избили до потери сознания. Затем переселили в маленький домик, что был раньше будкой для инструментов. У меня не осталось ничего. Комната меньше, чем ванная в обычном доме. Отсутствие горячей воды. Стены с плесенью. Вечный холод, даже летом. Пару вещей, что я успела забрать из мусорки и пара обуви, которой уже два года. — Все могло быть хуже, — сквозь кашель твердила в пустоту. — Что тут у нас? Открывая пакет из мусорки, смотрела содержимое: пачка макарон и какая та приправа. — Повезло, — искренне улыбнулась. Я полюбила дни, когда выбрасывают приправу или что-то кроме круп. Вся еда с солью вкусная, конечно, но хоть какой-то привкус приправы улучшает ситуацию. Лучшим временем в году была осень. Осенью оборотни празднуют полную Луну с дождем. И в эти дни, все так пьяны, что получается забрать с общего стола кусок мяса или овощей. — Может в этом году повезет, — осматривая шрам на левом плече, прикусила губы. Мне оставили его в последний раз, когда я взяла еду без спроса. Пьяный волк ударил меня разбитой бутылкой и порезал кожу. — Возможно, если бы у меня были хоть какие-то лекарства, то не было бы так больно... Не осталось бы шрама. Я едва выживаю. — Элиза! — Крикнул мужчина возле входных дверей. Никто не проявляет ко мне сострадания или заботы. — Иду, — тут же поднялась с пола, отряхивая колени. Я давно уже в том же положении, когда не могу принять даже маленькую часть доброты. За любое внимание к себе стоит платить. Я плачу, засыпаю, потом просыпаюсь в слезах и так каждый день. В хорошие дни, мне удается не плакать. В эти дни, как сегодня, приходит Михаил. — Доброе утро, — поздоровалась, как только открыла дверь со скрипом. — Держи, — отдавая пакет, произнес мужчина. — Дочке задали сделать поделку на тему осени. Там все необходимые картинки, картонки, клей и прочее. Остальное в лесу собери. Там шишки и что надо. Сделаешь, приди, дам тебе чайную заварку и сахара. Этот взрослый волк хороший человек, насколько это возможно в стае. Его дочь учится в начальных классах и хоть тоже ненавидит меня, как и все дети, я делаю за неё поделки на учебу. Решаю за нее примеры, ответ на которые нет в интернете и рисую плакаты, которые задают учителя. Это хоть какое-то разнообразие для меня, ещё и что-то вкусное дают за это, например, сахар. — Я сделаю и сразу отнесу. Успею за пару часов. — Да, кстати, — Михаил почесал залысину, — ты слышала? — Простите? — Альфа должен приехать. — Что?.. Сердце больно сжалось в груди, я отступила на шаг назад, придерживаясь рукой за дверной косяк. Я столько времени внушала себе, что все наладится. Рано или поздно мне перестанет быть так больно. Но хватило одной новости о том, что сводный брат возвращается... Возвращается впервые с похорон родителей. Это мерзкое ощущение безысходности и тошноты, будто горсть пепла засунули в щеки. — Эй, не трать время, — цыкнул мужчина, покачивая головой. — П-простите, мне очень жаль. — Пфф, — вздохнул он, — впрочем, тебе лучше не выходить до завтра из будки. Если Альфа тебя увидит, то испортишь ему настроение. — Конечно, да, — склонила голову, словно виновата в самом своем существовании. — Спасибо. Все очень плохо... Мне едва хватило сил, чтобы захлопнуть дверь за собой. Коленки задрожали и я упала на пол, скатываясь по деревянной дверце. — Господи, — впилась ладонями в собственные плечи, чувствуя как задыхаюсь, — только не он. Только не опять, пожалуйста. Несколько слез скатились на пол вместе с тяжёлыми вздохами. Воспоминания накрыли с болью все тело. Наша последняя встреча со сводным братом. Последняя встреча с Чезаре. — Пожалуйста! — Закричала от боли, когда несколько клыков вонзились в лодыжку. Я пыталась отползти от него. От монстра, которого считала братом. — Прошу! Господи, прошу! — Рыдала навзрыд, чувствуя как клык пронзился до кости. Рвущая изнутри боль не могла сравниться с тем, что было в сердце. — Чезаре, я... Я... Шлёп! Грубый удар прошёлся по лицу, заставляя отлеть всем телом в стенку. Жёсткие пальцы схватили меня за лицо, приподнимая за вдавленные щёки. Наши лица оказались на одном уровне и я впервые увидела этот адский жёлтый огонь в его глазах. Чезаре горел волчьей ненавистью. — Я тоже любила её... Брат, я тоже любила маму! Вместе со слезами, я чувствовала, как из носа вытекает ручеек крови. — Ты мерзкая шлюха, — процедил мужчина, он бросил меня так же резко, как и поднял. — Падаль, как и твой папаша, что сгубил мою мать! — Пожалуйста!.. Я не... Ааааа! А! Мужская нога со всей силой наступила на окровавленную лодыжку. Хруст собственной кости оглушил. Вместо крика из рта, я слышала звон колоколов в ушах. Мне казалось, что так звучала смерть. Я чувствовала, как умираю. — Папа, — прошептала сквозь слезы, вытирая кровь рукавом. — Папа, спаси меня, — взывала к умершему отцу. Мои темные волосы были схвачены мужской рукой в моей крови. Чезаре подтянул меня к себе, не упуская шанс причинить боль. Затем опустился на корточки и сжимая руку, надавливал на кости, точечно, ломая по трещинке и шепча: — Ты не умрешь. Нет, нет, — его басовый низкий голос едва прорывался сквозь шум смертельных колоколов в ушах. — Ты узнаешь, какой мучительной бывает жизнь. Насколько человек, как ты, может стать ничем. Я причиню тебе столько боли, чтобы твой папаша кричал в аду от ненависти ко мне. — П-почему?.. Чезаре, почему ты меня ненавидишь?! Я не видела в нем больше брата. Нет. Это был монстр состоящий из ненависти ко мне. Ничего, кроме пламени злости в глазах, никаких движений, кроме тех, что причиняют боль. Я перестала чувствовать тело от всей скопившейся боли, но ответ на мой вопрос оказался последней каплей. — Потому что, ты дочь убийцы. Мелкая, неблагодарная, дрянь. Убийцы? Папа теперь считается убийцей? Эт-то. Все. Моя вина. Моя вина, что я захотела семью. Моя вина, что я подумала, будто все будет хорошо. — Мне так жаль... Мне так... — Заткнись, — Чезаре наконец отпустил меня. Его вены вздымались и тело было столь горячим, что казалось, ещё мгновение и он передумает. Моя жизнь оборвется прямо здесь и сейчас. Я убила его человечность. Я убила его маму... Я сделала это, потому что я дочь убийцы. Не помню, сколько тогда проплакала, нашептывая самой себе те слова, но с тех пор прошло два года. — И теперь он возвращается в стаю, — отползая от двери к кровати, обхватила колени руками. — Может он уже забыл про мое существование? Я и так никуда не выхожу. Что, если выходить только ночью? Меньше шанс встретиться. Я вновь посмотрела на пакет, что дал Михаил и решила отвлечься поделкой из картона. Пальцы дрожали и несколько раз мои ладони резались об ножницы. Капли крови стекали с ладоней на пол, но я не обращала внимание. С каждой каплей в мыслях пробегали одни слова: "Это кровь дочери убийцы." — Пожалуйста, Чезаре, — ножницы вновь случайно воткнулись в кожу. — Не вспоминай про меня, пожалуйста.