Двойная жизнь

«Тот не любил, кто сразу не влюбился» Шекспир   «За последние годы я усвоил мудрую истину: все девушки одинаково годятся, чтобы с ними жить. Берите любую, не ошибетесь». Э. Лимонов Быть может покажется удивительным, но мне никогда по настоящему не нравились женщины. Ни женщины, ни девушки. При этом я ни в коем случае не был гомосексуалистом. Мужчины мне тоже не нравились. Да мне вообще никто не нравился. Не нравился даже я сам. И это при том, что кто-то мог сказать что я себя любил. И даже возвеличивал. Это не так. Как бы это не казалось внешне – внутри я себя ненавидел. Так же как и всех кто меня окружал. И я никогда не был женат. У меня никогда не было любовниц. У меня никогда не было друзей, товарищей, приятелей и вообще никого, кого бы хоть как-то можно было зачислить к тем, кто со мной общался. Со мной вообще никто не общался. Потому что я избегал любого общения. И как только у меня появлялось предчувствие, что обычное знакомство с кем-то (знакомств, впрочем, я тоже избегал) может иметь какое-то продолжение – я тотчас же разрывал любое общение с этим человеком. Бывало, убегая на полуслове. (Чем видимо приводил моего потенциального собеседника в завидное – «вот бы взглянуть в его глаза» -- недоумение).            Но о каком-то недоумении я мог только догадываться. Потому что больше никого не видел из тех, с кем приходилось общаться хоть однажды. А если же подобное общение мне все-таки предстояло – я предварительно изменял внешность: наклеивал усы, перекрашивал волосы, сбривал бороду. И изменял голос. У меня часто не было настроения. Хотя и еще чаще мне ни до чего не было дела. И если что я и любил – так это лишь только бродить в своем собственном мире. Мире собственного бессознательного. Где я прямо-таки с наслаждением предавался самым откровенным извращениям. Ибо в этом мире – я был много раз женат. У меня было много любовниц. Некоторые из любовниц – расставаясь со мной – погибали. И если я и был причастен к их смерти – то только лишь из-за того, что когда-то их знал. И не более. Хотя, замечу, в том мире, в который я погружался -- можно было делать все что угодно. Влюбляться, любить, ненавидеть, и даже – убивать, непонравившихся тебе. Независимо кого. За это не наказывали. Там вообще не существовало такого понятия как наказание. И при этом не было никакого хаоса. Все как-то – на редкость удивительно – были заняты своим делом. А вот какое дело было у меня?.. Хотя наверное и у меня ведь было какое-то дело? Пусть я и не придавал этому значения. Но так уж повелось. Здесь вообще не принято чему-то придавать значение. Все было так – как было. И никто ни о чем никого не спрашивал. И ничему не удивлялся. Да даже могу признаться (а что уж тут скрывать), что какого-то «выражения чувств»… Такое здесь было не принято. Каждый не только занимался своим делом, но и не знал – какое «дело» было у соседа. Соседей тоже не было. Потому что никто не знал кто их сосед. На это попросту не обращалось внимания. К вам не могли подойти, чтобы, например, заговорить с вами. Вас могли только у***ь. И притом – неожиданно. Но даже страха ожидания не существовало. Потому что не существовало ничего. Также как и не существовало и вас. И только вы сами знали – что существуете. И не больше.            И быть может вообще ничего из того, что я только что написал, не было. Хотя, если честно, и об этом я не знаю. Иногда мне кажется, что я ничего не знаю. И как бы ни пытался узнать, все равно впереди будет лишь одно -- неизвестность. И быть может от нее я уже все больше погружался в мир собственного бессознательного. Чтобы уже там находить недостающее мне. И, надо признать, действительно там чувствовал себя намного привычнее, чем в реальном мире. Потому что это настолько на самом деле был «мой» мир – что мне не хотелось кроме него ничего. Совершенно ничего. И даже я могу сказать, что я каким-то неосознанным образом вызывал в себе какие-то новые состояния. Состояния психики, которая словно бы поддавалась навстречу исходившим от моего мозга импульсам (если все-таки предположить, что центр бессознательного где-то в головном мозге); не только изменяя мою жизнь, но и делая ее такой, что ни о чем другом я уже и не думал. А что-то, что могло бы вызывать в моей душе какое-то сопротивление этому «процессу» -- уничтожалось само собой. По крайней мере я был в этом не повинен. Как, впрочем, наверное ничего и не понимал.            Настолько, насколько я вообще готов был что-нибудь понимать? Потому что большей частью все проходило передо мной неосознанно. И максимум что мне удавалось – констатировать (про себя) мелодии уходящей реальности. Которые в большинстве случаев я и не понимал. А может и боялся понимать.            Но уже как бы то ни было, мне иногда хотелось настоящего праздника. В душе. Хотя бы в душе. И я как бы, если можно так сказать, санкционировал этот праздник.            Пусть это было и не по настоящему. Но кто посмеет меня упрекнуть в том, что я искал любой способ насладиться тем, чего, большей частью, был лишен в своей сознательной жизни? Как бы всецело (и почти исключительно; по крайней мере в такие минуты) погружаясь в мир бессознательного. Мир скрытый от большинства из нас. И зачастую скрытый лишь только потому, что не каждый может найти способы проникновения в него. Потому как те, у кого это получалось – бережно хранят свои секреты. Не только не пуская посторонних, но и как будто даже (об этом я мог только предполагать) – ставящим всяческие препоны – на пути к этому. И не было никаких сомнений, что кому-то удастся эти «препоны» обойти. И потому, что мир бессознательного как бы изначально представляет собой загадку. И потому, что не каждый-то в своей сознательной жизни желает кого-то достаточно близко подпускать к себе. А тут – внутренний мир. Мир, который у каждого обычно более чем надежно защищен. И от всяческих посягательств извне в том числе. И с этим необходимо было как минимум считаться. Признавая то, что мало кто (а может и никто; по крайней мере сознательно) подпустит вас к себе настолько, чтобы вы запросто хозяйничали в его бессознательном. В его внутреннем мире. Потому как… Потому как – и невозможно это. Как бы уже изначально. По факту. По факту, который, быть может, на самом деле и необъясним. Но который непременно есть. Существует. Должен существовать.            А если честно, я бы и предостерег любого от проникновения во внутренний мир другого. Ибо это может просто-напросто вызвать необратимые (и разрушительные!) последствия. И ничто тогда не сможет защитить такого человека (решившегося на такое). И не только мне будет его искренне жаль. Но уже наверное и самому такому человеку будет искренне жаль самого себя. Но изменить что-то будет очень трудно. Да и почти невозможно. И все что ему останется – подчиниться новым условиям. В которых он будет вынужден находиться. Ибо они окутают его мозг; его сознание. И говорят в таком случае – что вселились в этого человека бесы. Но что говорить, когда мы с вами знаем, что он сам вызвал их. Спровоцировав ситуацию, которая вообще-то и не должна была наступить. И то что это так – подтверждает хотя бы то, что человек оказывается не готов к этому. И не только вернуть что-то назад не получится. Но и может так случится, что у него уже вообще – ничего не получится.            И только смерть будет его долгожданным спасением. А иначе как будто и невозможно.            Но я не хотел такого сценария! Как же я не хотел такого сценария! Не хотел – и не мог с собой ничего поделать. Потому что словно все время находилось что-то, что как бы вынуждало меня возвращаться назад. Погружаясь в глубины собственной психики. И даже не то что бродить – а барахтаться там. Всякий раз с надеждой убеждая себя что настанет день, когда мне удастся выбраться.            Но день такой не наступал. А я… А я как будто уже и не сопротивлялся тому, что происходило со мной. И лишь только с надеждой ожидал – что это все же когда-нибудь изменится. Но… наверное я был уж слишком наивен. Не самонадеян. Нет! Именно наивен. А за наивностью просматривалась вера. Вера в доброту. В счастье. Удачу. Вера в то, что прежде чем я окончательно сойду с ума – что-нибудь изменится.            Хотя и что мне уже будет до того…