Надежда Слизеринов

31 октября 1050 год. Где-то в Карпатах. В чем смысл жизни? Для каждого он свой, особенный. Кто-то считает смыслом большую дружную семью, в которой царят любовь, доверие и взаимопомощь. Другие полагают, что смысл есть лишь тогда, когда у тебя кошелёк полон золота, а в родовых сейфах яблоку негде упасть, ибо все сверху донизу набито драгоценностями и артефактами. Для иных смысл в знаниях. Кто-то, глядя на всех остальных, покрутит у виска пальцем и, гордо ударив себя в грудь, скажет, что власть — это наше все. Но с каждым из них этот мужчина, сидящий в кресле у камина, не согласился бы. Мужчина был красив. Длинные черные волосы, касающиеся плеч, черные глаза. Высокий, статный, с бледной кожей и легкой щетиной. Тонкие черты аристократичного лица, густые чёрный брови вразлет. Тонкие губы, которые редко покидала высокомерная усмешка. Он имел все: деньги, власть, знания, любимую жену, которая должна была вот-вот родить ему сына. Но больше всего ему хотелось не быть забытым. Он уже привёл свой род к величию, и самым сокровенным его желанием было процветание и приумножение всего, за что он боролся. А его идеи были просты: чистота крови превыше всего. Имя этому мужчине, так удобно примостившемся в кресле у камина, было Салазар Слизерин. Ушедший на покой от дел Хогвартса, униженный и непонятый другими Основателями, гонимый за свои идеи Салазар. Когда к нему пришли две ведьмы с Годриком, он и подумать не мог, что эти глупцы решат обучать всех подряд. Магглорожденные, поганые грязнокровки, по их мнению, должны стоять наравне с чистокровными волшебниками, большей глупости трудно представить… Выпив ещё огневиски, он поморщился. Сейчас его жена, милая Аделаида Слизерин, в девичестве Вельф, должна родить ему сына. Сына, о котором он давно мечтал и сейчас должен был испытывать радость и беспокойство, но на душе было пусто. Только где-то на краю сознания мельтешила непонятная тревога, которая медленно сжирала его изнутри. Салазар пытался всеми силами ее отогнать, делал вид, что спокоен. Но вереница мыслей уводила его за собой, как глупых моряков влекут за собой в пучину морей коварные и сладкие песни сирен. А виной тревоги была странная встреча, произошедшая семь лет назад. В ту ночь луна на небе окрасилась в кровь; нужно было заготовить некоторые ингредиенты для зелий, и именно в ту ночь он встретил прекрасную девушку, в которой чувствовалась сильная магия, местные жители называли их лисницами. Салазар, повидавший многое на своём веку, был очарован. Дева, посмотрев в глаза магу, сделала предсказание, так крепко засевшее в душу. "Прервётся род змееуста Салазара великого по мужской линии, ибо не будет у него сыновей, достойных его магию наследовать". Но спустя год мальчик родился. Правда, мёртвый и убивший при рождении свою мать. Еще через два года все повторилось. Женившись в третий раз на ведьме чистокровной, очень сильной, Салазар обрёл дочь. И вот сейчас Аделаида должна родить сына. Все знаки совпадали, как и зелья и всевозможные заклинания. На протяжении всех девяти месяцев не было ни одного признака слабости или магического истощения. Все должно получиться! И у Салазара будет сын! Возможно, даже ценой жизни его жены, но это не так важно, главное её предназначение — родить наследника. Время близилось к полуночи, луна уже прошла половину своего пути, отмеренного на эту волшебную ночь. Самайн, ночь, когда границы мира живых и мира мертвых тонки, словно нить тончайшего шелка. Салазар, будучи некромантом, очень любил эту ночь и, если бы не начавшиеся роды, он бы уже трансгрессировал за сотню миль от дома. Дома, который уже напоминал склеп или могилу. Огромный замок, расположенный в Карпатских горах. Из окон открывался поистине впечатляющий вид — густые еловые леса, огромный водопад, впадающий в огромное озеро, которое под действием чар всегда было тёплым — в любое время года. Эта часть гор была скрыта от магглов, здесь спокойно жили редкие виды животных и существ: от милых пикси и единорогов вплоть до соплохвоста и мантикор. Некоторые поговаривали, что видели даже нимф и вейл. Поставив бокал с огневиски на стол, Салазар прикоснулся к переносице, сдавив ее двумя пальцами. — Сидишь и пьёшь в одиночестве, Салазар, — усмехнулся он. Это, пожалуй, было единственное движение за два часа. Встав, разминая шею, он подошёл к окну. Ночь давно вступила в свои права. Лунный свет окрасил все вокруг в серебристое сияние. Из окон Западного крыла было видно внутренний двор, мощённый тяжелыми грубыми камнями. С подачи легкой руки матери Салазара его пытались облагородить, смягчить эту грубость каменных стен всевозможными растениями, деревьями, множеством скульптур и колонн. Сольвейг пыталась превратить двор в место, где приятно будет провести время, а также похвастаться перед редкими гостями роскошью особняка. Ее идеей было возвести вечнозеленый лабиринт, в котором расположилось бы множество беседок и фонтанов. Ближе к входу в замок между собой переплетались виноградные лозы, образуя прекрасный коридор, который к концу лета был усыпан гроздьями винограда. Буйство зелени поражало глаз. Леди Слизерин всегда имела талант к травологии. Внутренний двор огибали высокие стены, справа был выход на небольшую площадку, огороженную массивными перилами из черного камня. Внизу серебрилось озеро, отражая лунный свет в своей гладкой поверхности. Крышу на балконе подпирали искусно вырезанные из малахита колонны, украшенные россыпью оникса. Главный замок располагался посередине озера, на скале, поднятой со дна. Вокруг озера возвышались неприступные горы. От главного замка тянулся каменный мост к замку поменьше, который служил гостевым. И уже там находилась едва приметная тропа, скрытая в густых еловых лесах. На территорию замка можно было попасть только этой незаметной тропой. От созерцания пейзажа Слизерина отвлекли торопливые шаги по коридору, раздался стук в дверь. Слуги не любили эти комнаты, сюда Салазар никого не пускал. Он промолчал; сердце в груди боязливо сжалось и, пропустив удар, забилось чаще. Дверь распахнулась. За ней стояла ведьма, испуганно озираясь по сторонам и пытаясь разглядеть во мраке комнаты Слизерина. — Господин, у вас родилась дочь. Госпожа просит вас прийти, она очень слаба. Роды прошли очень тяжело, но мы ничего не могли сделать, мне так жаль, — раздался тихий испуганный голос. Ведьма опустила глаза в пол, боясь посмотреть на Салазара — его горячий нрав был предметом для пересудов и причиной страха перед ним. — ЧТО?! — взревел тот. — Не может быть! В этот раз должен был быть сын! Мерлинова борода, что за напасть! На ни в чём не повинный комод обрушился удар кулака. «Что за маггловские методы, Салазар?» — подумал Слизерин. Ведьма вздрогнула и, набравшись храбрости, продолжила испуганным голосом, запинаясь: — Госп-подин, простите, госпожа хочет вас видеть, прошу вас, у н-неё не так много в-времени. Последние слова потонули в страшном грохоте. Из палочки Слизерина выскочил красный луч, разрушая добрую половину мебели в комнате. Ведьма испуганно ойкнула и, подобрав подол платья, убежала обратно к Аделаиде. Новостей у неё, впрочем, не было, но оставаться рядом со Слизерином было страшно. Рядом с этим человеком было тяжело находиться, он как дементор высасывал всю радость, а его взгляд пробирал до костей, будто он уже знал все сокровенные мысли. Это было не так уж далеко от истины, ведь Салазар славился определенными успехами в легилименции: все люди для него были словно открытая книга. Разрушив комнату, он обессиленно опустился в кресло, запустив руки в длинные чёрные волосы. — Чёртовы лисницы со своими пророчествами. Столько надежд, и все рушится. Пройдёт каких-то шесть — семь веков, и не будет больше чистокровных семей. И вымрут волшебники, разбавляя свою кровь грязной вонючей маггловской. Что-то нужно сделать! Нужно спасти свой род! Родовую магию должен кто-то сохранить, — ворчал себе под нос Салазар, раскачиваясь в кресле. Сейчас он как никогда был похож на сумасшедшего. Увидев его сейчас, Годрик был бы прав в своих суждениях — бывший друг окончательно потерял рассудок. От этой мысли Салазар рассмеялся тихим жестким смехом, от которого кровь стыла в жилах. Выпрямившись, откинув с лица растрепанные волосы, он поднялся, одним движением палочки убрал беспорядок и вышел из комнаты. В голове созрел приблизительный план. Направляясь в комнату супруги, он уже знал, как поступит. В комнате, где проходили роды, было тепло; в ворохе подушек на огромной кровати лежала хрупкая фигурка. На сером измождённом лице горели огромные зелёные глаза, веснушки, рассыпанные по носу и щекам, сильно бросались в глаза; яркие, как спелые вишни, губы были потрескавшимися и сухими, рыжие волосы потеряли свой блеск. Салазар не узнавал свою прекрасную жену. Он попытался почувствовать ее магию, которая всегда била ключом, и с ужасом понял, что она пуста — как маггл, как сквиб! Лишь запах крови витал в воздухе, перемешиваясь с ароматом орхидей, которые так любила его Адель. Аделаида, увидев мужа, попыталась привстать, но силы окончательно покинули её, а из глаз брызнули слёзы, прочерчивая мокрые дорожки на фарфоровой коже щёк. — Азар, милый… Мне так жаль, — голос Аделаиды надломился, пушистые чёрные ресницы опустились, закрывая зелёный океан боли, плескавшийся в глазах, так любимых Слизерином. Он медленно подошёл, взяв в свои руки холодную маленькую ладошку с тонкими пальчиками. Салазар старался не смотреть в глаза жене. Он не хотел, чтобы в последние минуты своей жизни она видела разочарование в ней и абсолютное безразличие к её дальнейшей судьбе. Он был зол! Ох, как же он был зол. Казалось, протяни руки и сможешь ощутить злость, волнами исходящую от него. И с каждой секундой молчания сдерживать ее было труднее. Последний раз подобные эмоции Слизерин испытывал, когда покидал Хогвартс, место, где остались все его амбициозные идеи, близкий друг и любимое дело. — Азар, прошу тебя, — прервал его размышления слабый голос. Он вздрогнул, понимая, что сил у супруги уже едва хватает для разговора. — Что? Что ты хочешь от меня? Боюсь, я не в силах тебе помочь, смерть слишком близко подошла к тебе, даже моих сил здесь не хватит… Прости, мне так жаль… — Нет, нет. Я чувствую, что мое время на исходе. Я хочу попросить тебя о другом. До… Дочь, наша дочь. Наша новорожденная девочка. Я почувствовала её магию. Девочке было пару минут от роду, а она уже стала способна на стихийный выброс огромной силы, — эта длинная тирада отняла, казалось бы, все силы. Но Аделаида, прикрыв глаза на мгновение, открыла их вновь, и Салазар удивился, какой яростью они полыхнули. — Ты должен провести ритуал. Создай на ней печать, пусть спит, дабы проснуться, когда наш род будет угасать, когда последний волшебник с кровью Слизеринов умрет. Ее магия возвысит ее над многими. Сделай это, — последняя фраза была уже сказана едва различимым шепотом. Он не ожидал от своей тихой кроткой супруги таких слов. Адель не могла и на домовика голос повысить, а тут предлагала такой сложный и опасный ритуал. Ритуал, к тому же требующий крови и жертв. Впрочем, на этот раз их мысли совпадали. Салазар давно думал об этом ритуале. — Я тоже думал об этом… — Хорошо, — Адель удовлетворенно закрыла глаза, откинувшись на подушки. На ее губах была легкая улыбка, грудь легко поднялась и опустилась в последний раз, казалось, что хрупкая фигурка стала ещё меньше. Тяжело вздохнув, Салазар, наклонившись к супруге, поцеловал в лоб и сложил аккуратно ее ручки на животе. — Вот так, как будто ты просто спишь… Посидев несколько минут, Салазар поднялся и вошел в соседнюю комнату, которую было решено отвести для детской. Там обнаружились несколько ведьм, принимавших роды, они о чём-то шептались, склонившись к кроватке, откуда слышалось радостное лепетание новорожденной девочки. — Аделаида покинула нас. Нужно приготовить погребение. Иса, Агата, займитесь этим, — прислонившись к дверному проему, произнёс Салазар, скрестив руки на груди. Девушки тут же вздрогнули, поклонились и, не поднимая взгляда на хозяина замка, выпорхнули из комнаты, забрав с собой несколько простыней. — Мой господин, — произнесла одна из служанок, приподнимая из колыбели небольшой свёрток. — Девочка здорова, у неё прекрасный магический потенциал. Она… — немного замявшись, произнесла служанка, поднимая взгляд на Салазара; его красивое, аристократичное лицо не выражало ни одной эмоции, только вопросительно поднятая бровь выдавала нетерпение. — Она так похожа на госпожу, взгляните. Служанка подошла, передавая младенца ему на руки. У Салазара перехватило дыхание, когда он посмотрел на дочь. Маленькая круглолицая головка была покрыта черненькими волосиками. Забавно сморщив носик, девочка разглядывала отца, а потом, улыбнувшись, протянула к нему ручки. В зелёных, словно изумруды, глазах плескался детский восторг. Проведя пальцем по пухлой щёчке, Салазар улыбнулся. Даже сейчас уже было видно, что девочка вырастет в настоящую красавицу. Взяв отцовский палец в маленький кулачок, малышка, забавно причмокнув, закрыла глазки и уснула. Салазар, прижав к груди свёрток, устало опустился в кресло. В груди неприятно что-то щелкнуло. Он был очарован малышкой, от того на сердце стало ещё тяжелее от принятого ранее решения. Закрыв глаза, он прочитал несколько заклинаний над ребенком, проверяя магическое ядро. Адель была права — девочка будет сильной колдуньей. У нее есть все шансы пережить ритуал без ущерба для здоровья и магии. — А ты красавица, вся в матушку, Венера, — произнёс Салазар, задумчиво рассматривая заснувшую девочку. — Прекрасное имя, господин, оно ей идеально подходит, — произнесла ведьма, опускаясь в соседнее кресло. Посидев некоторое время в тишине — каждый витал в своих мыслях — ведьма робко продолжила: — Могу я задать вам вопрос? Салазар удивленно посмотрел на неё, нечасто кто-то из прислуги позволял себе такую дерзость. Впрочем, это была Елена. Та всегда была дружна с его женой, которая часто прислушивалась к этой мудрой ведьме, так что она могла позволить себе такие вопросы. Пригладив свои рыжие, с проседью, волосы и сцепив руки в замок, ведьма продолжила: — Я знаю про ритуал, Аделаида просила меня убедить вас в его необходимости, — сглотнув, Елена подняла на него решительный взгляд. — Ваш род прервётся, скоро настанут трудные времена, уже давно начинается охота на нас, они зовут это Святой Инквизицией, — фыркнув, произнесла ведьма, ее голос так и сочился презрением. — Иногда в этом им помогают грязнокровки. Столько наших деревень уже сгорело и волшебников погибло. Сейчас лучше не привлекать внимания, девочка может спать до лучших времён. — Я с тобой согласен, — прервал ее Салазар. — Оу, я ожидала, что это будет немного сложнее, — Елена расправила складки на платье и, облегчённо выдохнув, продолжила: — Так когда вы планируете провести ритуал? — В Самайн, через год, — последовал лаконичный ответ, и, немного поколебавшись, он продолжил: — Мне понадобится твоя помощь. Я передам тебе записи, нужно начать приготовление к ритуалу. Поможешь мне с рунами, Адель говорила, ты в них хорошо преуспела. Утвердительно кивнув, Елена поднялась и поспешила уйти. Оставшись один, Салазар стал продумывать свой ритуал во всех деталях и не заметил, как за окном забрезжил рассвет.   Ровно через год был проведён ритуал. Используя все свои знания темных искусств, Салазар Слизерин запечатал родовой замок вместе с домовиками, всеми реликвиями и артефактами своего рода, а также полными сокровищницами в замке. Магия будет хранить это место, запечатывая его от течения времени и смерти, от чужого взгляда, до тех пор, пока последний из рода Слизерина не покинет эту землю. Но самое главное сокровище Салазара Слизерина осталось не в подземельях с золотом и не в библиотеке, на пергаменте книг и свитков, и даже не в силе и магии, которые впитались в каждый камень замка. Самым главным сокровищем была девочка, которая сладко спала в большом зале, где и был проведен ритуал. Девочка не подозревала, что спать ей придётся очень долго. Единственные, кто хранил покой в замке, были инферналы. Тринадцать трупов, воскресших волей Салазара, станут компанией девочки не на один век. Годы шли, гремели войны, горели пожары восстаний, время шло своим чередом, а маленькая Венера Аделаида Слизерин спала и видела все события во сне. События, объяснить которые не мог разум годовалого ребёнка. Многие пытались найти замок Салазара, но никому это не удалось. Истории о несметных богатствах взбудоражили много горячих голов. Но постепенно история превратилась в легенду, легенда превратилась в миф. И вот уже почти тысячелетие Венера была погружена в магический сон.