Острова на реке

Часть первая. 1

     Самолет, протаранив густые перистые облака, стал быстро сближаться с землей.  Колесами шасси он  коснулся  посадочной  полосы,  затем, словно не полностью доверяя ей,  слегка подпрыгнул, как бы проверяя ее на прочность,  а  затем  уже приземлился основательно и окончательно и быстро покатил по пятнистому,  словно шкура  леопарда,  бетону. Подали трап,  и через несколько минут стайка пассажиров уже сгрудилась на летном поле в ожидании автобуса.

     "Ну, вот я и на Родине", - мысленно сказала себе Надин, осматриваясь вокруг  себя. Объездила полмира,  но никогда прибытие в очередную страну не вызывала у меня такого сильного приступа  волнения. А сейчас готова чуть ли не зарыдать. А ведь я-то думала, что жизнь, словно кислота,  напрочь выжгла во мне все остатки  сентиментальности.  Впрочем, я слишком  хорошо знаю себя,  а потому понимаю,  что эти мои эмоции не надолго.  Достаточно несколько минут и они схлынут, как приливная волна. Кажется, слава  богу,  она уже начала свое возвращение в холодный океан жизни".

     - А  тут чертовски холодно,  - как всегда недовольна морща носик, подала на французском голос Патриция.

     - Мы же с тобой договорились:  как только ступим на российскую землю, будем изъясняться исключительно по-русски.

     - Хохошо,  мама, будем изъясняться по-хусски. Но все хавно, мама, здесь холодный погода.

     - В  мае  в России бывает не всегда тепло,  - не стала исправлять она ошибки дочери. Она решила не заниматься этим вообще, так как чувствовала, что необходимость делать все время исправления раздражает ее. Патриция способная к языкам и скоро сама  начнет  говорить  правильно Так было, когда они жили в Нью-Йорке, так будет во время их пребывания в России.  - Я  думаю, скоро потеплеет, - добавила она, чтобы хоть немного утешить дочь, - как только разойдутся облака и выглянет солнце, ты это сразу же ощутишь.

     Надин посмотрела на свое потомство, как нередко мысленно называла она дочь.  Конечно,  ей непросто и акклиматизироваться и привыкнуть  к новой ситуации; вчера она еще была на средиземноморском побережье, где ярко сияло солнце, весело проводила время со своими друзьями, а сейчас отнюдь не по своей воли стоит под пронизывающим ветром в открытом поле и ждет явно не спешащего на свидание с ними автобуса.

     Патриция никак  не отреагировала на последние слова матери,  обещавшие в скором будущем хороший синоптический прогноз,  она безучастно разглядывала окружающий  её авиационный  пейзаж с шумовыми и световыми эффектами в виде рева моторов и подсветкой от огней рулящих  по  полю  лайнеров,  и всем  своим видом показывала,  что не одобряет этой затеи с поездкой в Москву.

     Наконец подали автобус,  затем, преодолев кордоны из таможенного и паспортного контроля, они вышли на привокзальную площадь и сели в такси, которая помчалась по оживленной трассе в сторону города. Надин совершенно не помнила той дороги,  по которой она покидала эту страну, и сейчас  не могла сравнивать окружающие картины с теми,  что,  кажется, навсегда затерялись в каких-то отдаленных закоулках ее памяти.  И  все же она с огромным интересом смотрела на эту новую и по сути дела неизведанную для нее жизнь и снова и снова продумывала планы  своих  действий. Конечно, она привыкла рисковать, вся её жизнь в эти годы была по сути дела сплошным риском. И все-таки не собирается ли она на этот раз перейти  через невидимую грань его допустимых пределов?  Хотя с другой стороны она выполняет лишь то, что когда-то обещала сделать, и вот как честный человек  приехала  сюда,  дабы  исполнить  свои обязательства. Правда, никто её об этом не просил,  да и те,  кому в свое время  были даны  обещания,  вряд  ли  помнят  о них.  Какие глупости не совершает юность и если реализовывать все то,  что она когда-то наметила,  в чем некогда поклялась,  то мир давно уже перестал бы существовать, по крайней мере, в том виде, в каком он открывается в эту минуту перед ее глазами.

     Она в очередной раз взглянула на дочь.  На лице Патриции по-прежнему хозяйничало недовольное выражение, она даже не смотрела по сторонам, всем своим видом выказывая крайнее возмущение из-за  совершенного ею вопреки своему желания перемещения в пространстве. Что ж, по-своему она права и имеет основание быть недовольной своей матерью.  Но Патриция необходима  ей,  без нее ей будет непросто осуществить свои планы.

Кроме того,  Патриции тоже отведена своя почетная в них роль. Хотя какая,  в  чем она состоит,  это не совсем ясно ей самой.  Да и вообще в том,  что она собирается предпринять,  и не может быть ничего до конца ясным и определенным, ведь их поджидает здесь столько неожиданностей.

     В гостинице  им  был забронирован номер,  вполне комфортабельный, чистый, просторный.  И это немного примирило Патрицию с окружающей  её действительностью. Кроме того, за то время, что они добирались до отеля,  тучи немного разомкнулись,  разрешив выглянуть солнцу.  Сразу  же стало значительно теплее, и даже противный прохладный ветер слегка умерил свои нервные порывы.

     Надин распаковала вещи и решила, что прежде чем она займется делами, ей надо все-таки поговорить немного с дочерью. Она вовсе не жаждет видеть постоянно рядом с собой ее хмурую физиономию. И кроме того, Патриция должна хотя бы немного понять,  почему и с какой целью оказалась в другой стране.

     - Ты хочешь есть? - спросила Надин.

     - Нет, - отрицательно помотала гривастой головой Патриция.

     - Это замечательно.

     - Замечательно то, что я не хочу есть? Ты всегда жалуешься на то, что я мало ем.

     - Замечательно то, что у нас есть немного время поболтать, - сказала Надин по-русски.

     - Что есть поболтать?

     - Это значит bavarder,  а не parler. Теперь ты понимаешь разницу?

     - Да, это действительно большая разница, - насмешливо проговорила Патриция и отошла к окну, рассматривая открывающийся из него вид.

     Надин тоже подошла к окну и обняла дочь за плечи.

     - Это означает, что я приехала в страну, где родилась, где прожила ровно половину жизни.

     - Но  раньше я не замечала,  чтобы ты проявляла к ней большую любовь.

     Патриция перешла на французский,  и Надин решила, что на этот раз не станет напоминать ей об их соглашение, так им будет легче общаться. А разговор предстоит довольно серьезный.

     - Просто я была очень занята.

     - А сейчас ты освободилась?

     - Не совсем, но у меня нашлось время и на воспоминания.

     - Воспоминания? - удивилась Патриция.

     - Конечно.  Воспоминания - это есть Родина.  Ты думаешь это дома, города или еще что-то. Ты была во многих странах и могла заметить, что везде все до ужаса похоже. Единственная  разница в воспоминаниях. Когда я приезжала туда,  меня не связывало с этим местом ничего.  А  с  этой страной связывает очень много.  Здесь есть люди, перед которыми у меня есть определенные обязательства.  Когда-то я взяла их на себя - и  вот пришло время их выполнить.

     - Ты никогда мне ничего не говорила ни о каких обязательствах.

     - Теперь  говорю.  Все  надо сообщать тогда,  когда наступает для этого подходящий час.

     Патриция дернула вверх плечами и задумалась.

     - И все же я не совсем тебя понимаю, мама.

     - Но ты меня и не поймешь, если захочешь понять все сразу. Я прошу тебя об одном,  прояви терпение. И ты постепенно начнешь многое видеть.

     - Но объясни хотя бы, в чем моя роль?

     - Но у тебя нет никакой особой роли, - едва заметно вздохнула Надин. - Ты просто будешь смотреть на то,  что будет происходить,  и делать то, что захочешь.

     - Абсолютно все? - недоверчиво спросила Патриция.

     - Ну,  если  ты  захочешь покончить с собой или совершить у******о или ограбление или прогуляться по главной улице голой,  то я,  естественно,  этого не одобрю,  - улыбнулась Надин.  - А так... Но разве я и раньше запрещала тебе что-то делать.  Тем более я сама плохо представляю, как все будет складываться.

     Патриция, наконец, отошла от окна и села в кресло.

     - Но ты хотя бы мне объяснишь, в чем сокровенный смысл затеянного тобой деяния?

     Надин села напротив дочери и достала сигареты.

     - Я тоже хочу курить, - сказала Патриция.

     - Пожалуйста, - протянула Надин ей пачку.

     Они закурили.

     - Тебе  совсем  скоро исполнится 18 лет.  А 20 лет назад мне было чуть больше, чем тебе сейчас, мне было ровно 20 лет. Ты знаешь, за эти годы я проделала большой путь.

     - О да, мама, тобою все восхищаются.

     - Да, восхищаются, хотя и не все. Многие делают вид, что восхищаются, а на самом деле завидуют. А кто завидует, тот и ненавидит. А некоторые, впрочем,  даже не дают себе труда делать вид, а открыто завидуют и поносят. Но я сейчас о другом. Мне хочется понять, как я прожила эти годы, и я хочу посмотреть, как прожили эти годы те, с кем свела меня юность. Разве это по-твоему неинтересно, разве это не стоит того, чтобы вернуться на 20 лет назад?

     Надин внимательно смотрела на сосредоточенное, покрывшееся нежными мягкими складками лицо Патриции,  которая,  кажется, искренне пыталась проникнуть в сокровенный смысл того,  о чем  говорит  ее  дорогая мать, и думала о том, что в ее словах правда и ложь, как прутья в корзине, переплетены столь тесно,  что даже ей самой подчас трудно  отделить одно от другого. Но сказать Патриции все до конца она пока не может, да и не хочет. Все должно происходить в свое время - этому принципу научил её самый лучший учитель, из всех, которые существуют в мире, - сама жизнь.  И затем она неоднократно проверяла это правило на практике и всякий раз убеждалась в его справедливости. Опасность представляет вовсе не истина,  опасность возникает в том случае,  если человек узнает ее в тот момент,  когда внутренне он не готов к ней. А у Патриции  еще  много  иллюзий  и собственных представлений об окружающей её действительности,  зачастую ничего не имеющих общего с реальной ситуацией.  Если  она  станет одним ударом молота разрушать все эти хрупкие конструкции, как разрушают дома тяжелыми металлическими шарами, то ничего  хорошего  из этой затеи не выйдет;  она добьется либо того,  что Патриция будет отстаивать свои заблуждения с  еще  большим  упорством, либо подобно попавшему в незнакомую местность,  потеряет всякий ориентир в пространстве. Это происходит почти всегда, когда кому-то грубо и резко указывают на его неверные представления. Признать свою неправоту часто требует гораздо большего мужества  нежели  в  отстаивании  своих ошибок. Так, в 18 лет скорей всего стала бы вести себя и она сама; молодость всегда радикальна и полна экстремизма потому что обладает массой  нерастраченных  сил в сочетание с отсутствием опыта и ослабленным чувством страха перед ошибочным решением. Но именно эта гремучая смесь и приводит нередко к бедам.

     - А зачем тебе это нужно? - после того, как сигарета была выкурена, спросила Патриция.

     - Мне нравится твой вопрос, - улыбнулась Надин. - В твоем возрасте он звучит очень естественно. А я бы даже огорчилась, если бы его ты не задала.  А вот в моем возрасте естественным выглядит такое,  как  у меня,  желание.  Ты  удивишься,  но мне очень трудно ответить на него; когда доберешься до моих лет, ты сама легко найдешь ответ. Есть вопросы, на которых жизнь отвечает как бы сама собой. Но когда ты пытаешься это облечь в слова, то чувствуешь, что получается как-то не совсем то. С годами очень многое накапливается: сомнения в сделанном когда-то выборе,  нереализованные планы, не удовлетворенные желания, амбиции,   гложет любопытство - а что произошло с теми с кем ты начинала свой путь. Обогнала ты их или, наоборот, отстала, как спортсмен на беговой  дорожке.  Хочется  сравнить их судьбы со своей.  И много другой всячины.  И тебя все это мучит,  не дает покоя, как зубная боль. Ты не знаешь,  куда от этого деться. Тебе сложно меня понять, так как у тебя еще не может быть подобных чувств,  ты их еще не накопила. Поэтому я и говорю:  не  старайся постигнуть все сразу,  просто за всем наблюдай и участвуй по мере сил.  Ты одновременно очень молодая,  но уже и взрослая, и в этом твое преимущество и твой недостаток. Так как одно с другим не очень сочетается.  Когда я была в твоем возрасте,  то частенько не знала,  как мне поступать в тех или иных ситуациях: то ли как умудренная жизненным опытам женщина,  то ли как  легкомысленная  девчонка, которой все дозволено.

     Патриция сморщила свой хорошенький носик.

     - Несмотря  на все твои объяснения,  я очень мало поняла из того, что ты мне сказала.  Но один вывод я сделала,  я могу чувствовать себя свободной в своих поступках. Это так, мама?

     А она во многом похожа на меня,  подумала Надин, так же, как и я, любит шагать  по  приграничной  полосе риска.  Что из этого получится, знает только Бог.  Но раз это фамильная черта, то стоит ли пытаться её как-то исправить.  По крайней мере, её, Надин, эти качества до сих пор всегда выручали.

     - Конечно, ты свободна Патриция, а как может быть иначе. Но свобода не освобождает нас от благоразумия.  Надеюсь, ты будешь помнить о нем. А  теперь  с  сознанием  выполненного долга мы можем спуститься в ресторан и познакомиться с местной кухней.

     После обеда, когда они вернулись в комнату, Надин подошла к телефону и набрала свой первый московский номер. Разговор длился несколько минут,  затем она положила трубку и взглянула на дочь. Патриция лежала на кровати с книгой в руках. Странная она все же девушка, первый раз в этом городе, но при этом, кажется, не испытывает никакого желания познакомиться с ним поближе.  А ведь это не просто город,  это город, где родилась ее мать.  Впрочем, весьма похоже вела она себя и в Нью-Йорке, и в Риме, и в Токио.

     - К нам скоро должен прийти гость, - сказала Надин.

     - Ты хочешь, чтобы я ушла.

     - Вовсе нет. Просто я тебя предупреждаю о том, что тебя ожидает в ближайший час.

     Мужчина оказался  высоким,  статным  и  красивым.  Надин украдкой взглянула на дочь и увидела, что пришелец произвел на нее впечатление. От недавней расслабленности и безразличия не осталось и следа,  теперь она  сидела  в кресле,  положив ногу на ногу,  ее короткая юбка не без труда прикрывала окончания бедер, а взгляд Патриции ни на мгновение не выпускал из своего фокуса незнакомца.  Надин улыбнулась про себя; дочь слишком буквально восприняла её слова о том,  что никто  и  ничего  не должно стеснять ее свободы.  Но в данном случае она промахнулась,  это совсем не тот объект,  которому следует расточать свое внимание.  Хотя не одобрить  вкус  Патриции,  как  женщина много повидавшая на свете и знающая толк в сильном поле, она не может. Как жаль, что этот красавец лишь самым косвенным образом участвует в ее игре.

     Мужчина говорил на хорошем французском,  но Надин ответила ему на еще более хорошем русском,  вызвав у того немалое удивление. Однако то ли воспитание,  то  ли  профессиональная привычка не задавать ненужных вопросов, не позволило ему как-то выразить свое отношение к этому факту.

     - Мы выполнили то, о чем вы нас просили, - сказал гость. - Пожалуйста, ознакомьтесь. - Из аташе-кейса он достал толстую папку и положил ее на стол перед Надин. Она открыла ее и стала быстро листать. Судя по всему, эти ребята проделали немалую работу,  по крайней  мере,  ей хватит этого  чтива  на  целый вечер и придется прихватить еще добрую  часть ночи.  Но она не сомневается, что справится с этой непростой задачей.

     - Большое спасибо, надеюсь это хорошая работа.

     - Мы тоже надеемся на это,  мадам - позволил себе улыбнуться мужчина. - Если у вас возникнут какие-нибудь пожелания, замечания или дополнительные просьбы,  то мы рады будем выполнить их.  - Он замолчал и выжидающе посмотрел на нее.

     - Вы хотите,  чтобы я расплатилась с вами прямо сейчас? - безошибочно оценила смысл его взгляда Надин.

     - Если это возможно, мы были бы весьма вам признательны.

     - Это возможно в том случае, если вы возьмете мой чек.

     - Мы не возражаем.

     Надин выписала чек и протянула его мужчине.  Тот быстро  взглянул на него, а затем спрятал в карман.

     - Мы  будем рады быть вам полезными всякий раз,  когда у вас возникнет необходимость в наших услугах, - сказал мужчина. Он встал, поклонился и через секунду исчез из номера.  При этом,  даже уходя,  насколько успела заметить Надин,  он не бросил и мимолетного  взгляда  на голые ноги Патриции.  Можно себе представить, насколько она раздосадована,  мысленно усмехнулась Надин.  И как хорошо умеет  контролировать себя этот супермен, одобрила она поведение своего гостя.

     - Что  это было за странное явление?  - спросила явно заинтригованная Патриция.

     - Я тебе объясню позже. Пока же могу сказать, что это мое чтение на сегодняшний  вечер  и  может быть даже и на ночь,  - кивнула она на толстую папку. - Но перед этим я тебе предлагаю прогуляться по Москве.

     Несколько часов Надин и Патриция  бродили  по  городу.  Это  была странная прогулка, когда, казалось, навсегда угасшие воспоминания сплошной чередой возвращались к ней,  как потерянные, но чудом возвращенные деньги. Она  даже  и не подозревала,  что ее память,  словно кладовая, сохранила столько фактов,  историй,  впечатлений о вроде бы  навсегда и безвозвратно ушедших в тину прошлого днях.  Но самое удивительное, что город  за 20 лет почти не изменился;  все перемены,  что она заметила, напоминали ей лицо, на которое нанесен грим, но который можно смыть за одну секунду.  К ней даже закралась мысль: а правильно ли она поступает, что затевает всю эту историю. У нее такое чувство, что она собирается насильно вмешаться в события, к которым она не имеет по сути дела никакого отношения.  Ею внезапно овладело ощущение неправедности всего того, что она собирается предпринять. Но усилием воли она прогнала его прочь; она знает себя, такое с ней случается не впервые, но всегда затем жизнь доказывала ей,  что она поступила правильно,  не давая взять над  ней вверх укором собственной совести.  На каком основании, в конце концов, мы считаем этот наш внутренний глас более истинным, чем то,  что подсказывает  ей  разум.  Выбирая  между  этими двумя советчиками, она всегда отдавала предпочтение тому, что советовал ей ум. И до сих пор у нее не  было  причин жалеть о сделанном выборе.  Так она поступит и на сей раз.

     Они вернулись в гостиницу уже к вечеру,  когда небо начало постепенно менять окраску с  голубого  на  темно-синий.  Надин  внимательно смотрела на дочь; кажется, ей понравилась прогулка по городу, и ее рассказ о нем,  и она уже так не сердится на мать за то,  что она оторвала от  милых  ее сердцу развлечений и заставила приехать в эту совершенно чужую страну.

     Они вполне  мирно  поужинали в ресторане и,  поднимаясь обратно в номер, Надин вдруг почувствовала нетерпение: что она сейчас прочитает в этом отчете?  От того,  что в нем написано,  зависит судьба всех  её планов. Впрочем,  не стоит с собой лукавить,  дело гораздо глубже; все эти годы она думала о том, как произойдет их новая встреча. Почему для нее это столь важно?  Причин много.  И даже не во всех ей хочется себе признаваться.  Может, она позволить себе небольшое женское лукавство и сделать вид,  что не вполне понимает того,  что ей хотят сказать собственные чувства и желания. Хотя с другой стороны стоит ли столь примитивно обманывать саму себя? Ей ли, признанному знатоку и исследователю человеческой психологии делать вид,  что она не способна разобраться в собственной душе. Конечно, все это по меньшей мере не серьезно. Но почему же тогда она так упорно держится за эти сомнительные иллюзии?  От проникновения каких мыслей и чувств она хочет ими  защититься?  И  это действительно любопытный вопрос, требующий отдельного исследования

     Она сейчас  боялась  одного,  что  дочь начнет приставать к ней с расспросами или затеет, как это она любила иногда делать, какой-нибудь бессмысленный диспут,  но Патриция,  по-видимому,  уставшая за день от слишком частых смен впечатлений,  не раздеваясь, повалилась на кровать и взяла книжку в руки. В таком случае, подумала Надин, ничего ей больше не мешает приступить к чтению.  Она вдруг почувствовала, что волнуется.

     Закончила она чтение поздней ночью. На соседней кровати равномерно и негромко посапывала Патриция.  Надин выключила  висящий  над  ней бра, но она знала,  что даже полная темнота не поможет ей  скоро  заснуть. Никогда она еще не читала столь увлекательное повествование. Хотя с точки зрения литературного стиля и формы к нему можно  предъявить множество претензий,  однако само содержание сторицей компенсирует эти недостатки. Надо отдать должное этим ребятам из детективного агентства, они  честно  и  даже талантливо отработали заплаченные им, прямо скажем,  немалые деньги.  Когда она несколько часов назад расставались с  ними, легкое облачно сожаления проплыло по ее душе,  теперь же она рада, что провидение направило ее именно к ним.  Ею вдруг  овладело  нетерпение, скорее бы наступило утро, когда она сможет, наконец, приступить к выполнению своего плана. Теперь она почти не сомневается, что из этой затеи непременно  вылупится  нечто  захватывающее,  а все немалые ее затраты окупятся многократно.  Впрочем, это ли для нее самое важное? Хотя, что самое важное и главное,  она и сама точно не знает. И дальнейшие события как раз и должны помочь ей разобраться в этом запутанном  вопросе. Но теперь она уверена, по крайней мере, в одном,  что не зря вернулась в Россию. Не только потому, что тут закопаны ее корни, не только потому, что  тут пролетела стремительной стрелой ее юность,  не только потому, что тут остались ее друзья, но и потому, что только в этой стране возможно то,  что скоро здесь с ними случится.  Но вот что случится, этого она точно не знает. Да и не должна знать. Потому что жизнь всегда неожиданна и спонтанна,  её нельзя заранее расписать и спланировать,  как приход и уход электричек, и что всему в ней есть свое время.