Челюсти пираньи

7.

"Общество" стало собираться часа через два.  Первым появился мужчина средних лет,  одетый с большим вкусом,  пиджак на его не  слишком широких плечах сидел так,  словно его пришили к ним. Вместо привычного галстука ворот его рубашки украшали крылья бабочки,  разукрашенные рисунком в мелкий горошек.  У него было тонкое и приятное лицо, выдававшее происхождение из интеллигентского сословия. Он подошел к Ланиной и поцеловал ей руку. По ее лицу я видел, что этот человек, если не приятен ей,  то, по крайней мере, не противен, ее губы при виде его растянулись в искреннюю улыбку.

     - Как вы поживаете,  Сашенька? - спросил он, - У вас все в порядке?

     Голос у него соответствовал внешности,  тембр был мягкий, несильный, бархатистый.

     - Я рада вас видеть,  Илья Борисович, - ответила Ланина. - Как вы съездили?

     - Париж, всегда Париж, хотя было совсем не до Парижа. Очень трудные переговоры, я хочу, чтобы вы знали...

     - Об этом поговорим на Совете Директоров,  - прервала она его.  - По выражению ее лица я видел,  что молодую женщину сейчас волнуют совсем другие вопросы.

     - Как скажите,  милейшая Александра Александровна,  но презент  я вам все же привез. - Из атташе-кейса, который он держал в руке, он извлек коробочку духов.  - Последний крик парижской моды, от всех парижских модниц идет только этот волшебный запах.

     - Спасибо,  Илья Борисович, я вас очень люблю, - сказала Ланина и поцеловала его в щеку.  - Я хочу вас познакомить,  - повернулась она в мою сторону,  - это Александр Александрович Померанцев,  со вчерашнего дня я назначила его советником по вопросам безопасности.

     - Вот как?  - сделал Илья Борисович удивленное лицо,  и я почувствовал, что он внимательно разглядывает меня. - Что ж, весьма разумный шаг. - Мужчина двинулся ко мне. - Позвольте представиться, Орехов Илья Борисович,  вице-президент концерна по вопросам международной деятельности.

     - Он у нас полиглот,  - сказала  Ланина,  приближаясь  к  нам.  - Сколько вы знаете языков? Кажется шесть.

     - Вы преувеличиваете мои познания,  - мягко улыбнулся  Орехов,  - всего четыре,  но зато в совершенстве.  Можно было бы выучить и шесть, но в последнее время слишком много дел.  Вот Александра  Александровна не даст соврать.  - Внезапно он хлопнул себе по лбу.  Только сейчас до меня дошло,  что вы двойные тезки.  Саша,  вы так специально подбирали

своего помощника? - спросил он у Ланиной.

     - Это совпадение,  оно меня тоже удивило. Вы поговорите, а я займусь делами.

     Ланина вышла из гостиной,  мы же присели в кресла  напротив  друг друга. Некоторое время мы молчали, Орехов молча смотрел на меня, словно пытаясь понять, что я за птица и что за полет мне здесь предстоит?

     - Я одобряю, что она назначила вас на эту должность. После убийства ее отца,  я несколько раз говорил ей,  что нельзя так пренебрегать вопросами безопасности,  мы  живем  в слишком страшном мире.  По долгу службы мне приходиться много разъезжать по нашей планетке, и  нигде  до конца не  чувствуешь  себя полностью спокойным.  А что уж тут говорить про нас... Что вы собираетесь делать, чтобы обезопасить Александру?

     - Это  зависит  от  обстоятельств.  Насколько я понимаю,  главная опасность для нее исходит изнутри. Ведь ее отца убил кто-то из своих.

     - Может быть. Хотя учитывая, что дом не охранялся, сюда мог зайти и посторонний.

     - У вас есть основания так утверждать?

     - Никаких.  Это предположение,  или, как принято говорить в ваших кругах, версия.

     - Но почему она пришла к вам в голову?

     - Потому что у меня,  как вы правильно заметили, есть голова, вот мысли туда и приходят. У ее отца хватало врагов и вне и внутри. Кто из них решил свести с ним счеты? Очень хотелось бы знать.

     - А можно узнать, что вы делали в тот момент, когда убили Ланина?

     Несколько секунд  Орехов  смотрел на меня,  затем его тонкие губы раздвинула не менее тонкая улыбка.

     - Понимаю,  мы все под подозрением. Но должен вас огорчить, я под подозрением меньше всех,  так как я единственный кто не был в тот  момент в этом доме.  Дело в том, что мой дом расположен буквально в несколько сотнях метров отсюда.  И после окончания Совета и просто сбежал к себе.

     - Что значит сбежал?

     - Это был очень тяжелый Совет, Ланин высказал его членам все, что у него накопилось. Досталось на орехи практически всем.

     - И вам.

     - Мне меньше чем другим, хотя моей работой он тоже был недоволен.

     - Вы считаете справедливо?

     - Видите  ли,  все зависит от того,  по каким критериям оценивать любую деятельность. У Александра Владимировича были очень высокие критерии. Его мало интересовала жизнь,  не связанная с работой. И он требовал, чтобы и мы относились ко всему точно также. - Орехов развел руками. - А вот я, скажу вам честно, на такое не согласен. Не спорю, работа - очень важная вещь,  но существует в жизни и многое другое. Да и кроме того,  он не всегда учитывал специфические трудности наших взаимодействий  с зарубежными партнерами.  Я искренне восхищался им и даже когда он меня критиковал, не обижался. На богов не обижаются, хотя нам не всегда нравятся установленные ими законы и порядки.  Больно они зачастую суровые, - засмеялся он. - Вы согласны со мной?

     - Если насчет порядков,  то,  пожалуй, то они, в самом деле, далеко от идеальных.  Значит,  ничего конкретного о гибели Ланина вы сообщить не можете?

     - Рад бы помочь следствию, но, увы.

     - Ну, хорошо,  а если попытаться ответить на традиционный  вопрос: кому это выгодно? Что вы скажете?

     - Я скажу,  что его смерть была выгодна всем.  И  никому.  Почему всем, думаю, понятно, он стоял во главе большого дела и заставлял всех играть по его правилам.  А кому это хочется.  А никому не выгодна  его смерть по той простой причине,  что такого уровня руководителя, нам не найти. И я не представляю, что будет с концерном.

     - Но теперь им будет руководить его дочь.

     - Да,  вы правы.  Я прекрасно отношусь к Александре,  но заменить отца... Вы понимаете, кто может заменить солнце, оно во всей солнечной системе в единственном экземпляре. Я предвижу большие трудности.

     - И что в этой ситуации будете делать вы?

     - Что?  - Орехов вдруг снова засмеялся.  - Я буду жить,  а как  - посмотрим. Честно говоря, не люблю загадывать на перед. Мудрость в том, чтобы жить  одним днем.  Глупцы строят планы на будущее, и чем они глупее, тем их планы грандиозней.  Я же предпочитаю быть  бабочкой-однодневкой.  И заметьте, я вовсе не сибарит, как тут у нас некоторые. Да и чего бояться,  в ближайшие годы нищета мне не грозит,  а люди, которые знают четыре языка,  всегда найдут себе какое-то применение. Вы так не думаете?

     - Но почему же,  я не сомневаюсь, на улице вы не останетесь. Если зная столько чужих языков,  вы еще умеете держать свой язык за зубами, то вам просто цены нет.

     Орехов в ответ рассмеялся,  всем своим видом  давая  понять,  что оценил мой юмор.

     - А вы можете быть язвительными.  Мне импонируют люди,  способные поддерживать острую беседу.  Меня быстро утомляют пресные разговоры. Я полностью удовлетворил ваше любопытство?

     - Пока да, хотя вы так ничего и не сказали.

     - Сказал то,  что знал. А теперь, прошу извинить, мне хочется перед  Советом переговорить с Александрой.  Да и привести себя в порядок следует. Как вы думаете?

     Последний вопрос  был явно задан совсем не для того,  чтобы получить на него исчерпывающий ответ,  поэтому я  благоразумно  промолчал. Орехов же напоследок,  словно подслащая пилюлю оттого,  что не сказал мне ничего определенного, одарил меня своей приятной улыбкой. Я же довольно  кисло посмотрел в след его элегантной фигуре.  Он, в самом деле, ничего не знает, ни во что не вмешивается или это только роль, которую он играет на публике?

     Следующим в доме появился могучий  мужчина.  Я  сам  немаленького роста, но со своими жалкими сто восемьдесят сантиметрами едва доставал ему до плеча. Не говоря уж о том, что сами эти плечи были чуть ли не в два раза шире моих. И все же больше всего меня удивило то, что он сразу устремился ко мне. Он протянул мне свою огромную руку.

     - Так  это  вы будете нашим новым сотрудником,  - сказал он и при этом так сжал мою ладонь,  что я едва не вскрикнул от боли.  С большим трудом мне удалось удержать на лице улыбку.

     Я подтвердил,  что, в самом деле, являюсь новым сотрудником концерна.

     - Отлично, будем работать вместе, - сказал он своим густым басом.

- Давайте знакомиться, Гарцев Владилен Олегович, заместитель председателя Совета Директоров.

     Я представился, думая при этом, кто же ему сообщил о моем появлении в концерне.  По крайней мере, не Ланина, она мне сказала, что хочет сделать мое назначение сюрпризом для всех.

     - Посидим, - показал он на кресло. Внезапно он заорал во всю мощь своих исполинских легких: - Эй, люди, есть кто-нибудь?

      Его крик оказался услышанным,  в комнате почти тот час же появилась донна Анна.

     Гарцев вскочил и поцеловал донне Анне руку.

     - Как поживаете, моя дорогая? А где мой будущий начальник?

     - Она занимается сыном, просила ее извинить.

     - Извиняю,  воспитание детей - дело святое. А вы не принесите нам что-нибудь выпить.

     - Как всегда?

     Гарцев развел руками.

     Донна Анна вернулась в комнату буквально  через  пару  минут.  На подносе, который она несла, стояли несколько бутылок немецкого пива, а на двух больших тарелках лежали огромные порции красных креветок.

     - Вот здорово!  - воскликнул Гарцев,  предвкушая предстоящее пиршество. Его  глаза  загорелись.  - Чего люблю,  так пиво с креветками. Этих тварей могу съесть целую гору. Присоединяйтесь.

     Я не стал себя упрашивать дважды,  так как не меньше своего собеседника любил и пиво и креветки. Тем более последние все были крупные, их явно отбирали не с меньшей тщательностью, чем солдат для зачисления в гвардию. Несколько минут мы вместо разговоров предавались греху чревоугодия.

     Съев тарелку  креветок  и осушив две банки пива,  Гарцев,  словно вспомнил о  существовании во Вселенной моей персоны,  внимательно посмотрел на меня.

     - Запомните, - произнес он, - терпеть не могу всяких там выкрутасов.  Чего хотите спросить, спрашивайте прямо. Я не мальчик, на вопросы, даже самые неприятные, не обижаюсь.

     - Хорошо, - согласился я, - скажите, что вам известно об убийстве Ланина?

     - Решили разузнать, кто его убил. И поди думаете, что с моими габаритами я первый кандидат на роль убийцы.

     - Пока я ничего не думаю,  я только спрашиваю.  Вы же просили без выкрутасов.

     - Верно. - Гарцев взял в руки последнюю бутылку пива, с сожалением посмотрел на опустевшую тарелку, где еще недавно высилась креветочная гора,  и горестно вздохнул. - Поди, хотите знать, где я находился в момент  убийства?  В  своей  комнате.  А потому ничего не видел.  Зато кое-что слышал.

     - Что же вы слышали? - насторожился я.

     - Шаги.

     - Чьи шаги?

     - А вот этого не ведаю,  мало ли кто по коридоре шастает. Я же не знал, что этот человек направляется убивать Ланина.

     - А почему вы думаете, что эти шаги принадлежали убийце?

     - Да может,  и не убийце, только по времени совпадает. Труп обнаружили через час,  как раз в это время я их и слышал.  Как  узнал  про у******о, так шаги и вспомнил.

     - Почему?

     - Черт его знает.  Когда я их услышал, то мне показалось, что они какие-то приглушенные.

     - Как будто кто-то крался?

     - Вроде того.

     - А кому они могли принадлежать?

     - Да кому угодно.  Моя комната рядом с лестницей,  любой проходит мимо меня.  Как  тут определишь.  Я ж тоже прикидывал,  кто бы это мог быть? Загадка. Разгадаешь, озолочу.

     - Вы любили Ланина?

     - Кто ж его не любил,  таких людей - днем с огнем поискать  -  не найдешь.

     - Кто-то не любил, раз убил.

     Ответ Гарцева поразил меня.

     - А вот это совсем не обязательно,  его мог у***ь и тот,  кто его любил.

     - Что вы имеете в виду?

     - Предположим, пришлось кому-то выбирать между любовью к Ланину и своей смертью,  вот он и предпочел смерть Ланина. Разве не бывает, что мы убиваем тех, кого больше всего любим. А Ланина все любили, он такой человек, которого нельзя не любить.

     Я молчал.  Это была очень странная мысль, но чем больше я размышлял над ней, тем менее невероятней она мне казалась. Это вовсе не значило, что его убил тот,  кто испытывал к нему самую большую  привязанность, но сам ее неоспоримый факт вовсе не освобождал человека от  подозрений.  Я поднял голову и увидел,  что Гарцев внимательно наблюдает за мной.

     - Учтите,  что я сказал,  - произнес он, затем встал во весь свой гигантский рост. - Рад был познакомиться. Возникнут проблемы, обращайтесь прямо ко мне.  Не люблю застенчивых и стеснительных, потом с ними приходиться много возиться.  - Он протянул мне свою огромную ладонь, в которую я не без опасения вложил свою. Но на этот раз его пожатие было не таким крепким,  после него я лишь несколько раз сжал и разжал пальцы, восстанавливая в них прерванное кровообращение.