Враг Хюррем номер один

Глава 13. "...Приходи ко мне пить чай. ...С казинаками?"

Утро для меня наступило слишком быстро, я совсем не выспалась из-за того, что мне снились кошмары о том, как Хюррем душит меня подушкой, а Махидевран с огромным пузом стоит на шухере и не даёт Сулейману зайти в комнату и спасти меня.

Шурочки уже не было, когда я открыла глаза, должно быть, отправилась на урок, мне тоже пора, первым, вроде, была каллиграфия…

В коридоре я наткнулась на Махидевран Султан, которая в хорошем настроении шла в покои Валиде Султан, я подошла к ней, чтобы поприветствовать.

— Доброе утро, султанша.

Женщина улыбнулась и слегка склонила голову.

— Здравствуй, Михримах-хатун, — искренне поприветствовала меня Махидевран. — Хорошо, что я встретила тебя. Хотела сказать тебе спасибо за то, что поговорила с Мустафой, я не думала, что он будет против рождения брата, хорошо, что ты оказалась рядом и всё ему объяснила, иначе перед повелителем было бы стыдно!

Кто ей рассказал? Мустафа? Мог. Гюльшах-хатун? Если так, рассказала ли она о том, что взяла от меня серебро?

— Не за что, госпожа. Такое часто бывает, когда в семье появляется второй ребёнок. Мальчик ревнует любовь отца к другим.

— Да, хатун, ты права. Мустафа совсем как я, мы с ним не умеем делиться… — грустно сказала женщина и продолжила. — Я слышала, что Хюррем поселили в твою комнату, — резко сменила тему Махидевран. — Вчера из вашей комнаты наложницы слышали странный шум. Всё в порядке? Эта сумасшедшая не навредила тебе?

— Мы с Хюррем-хатун немного поговорили, — я скривилась от воспоминаний о том, как девушка набросилась на меня. — Но пока никто не пострадал.

Пока… Если что, я ей ночью волосы обрежу, будет знать, как кидаться на всех подряд. Шучу, конечно. Но себя в обиду я не дам, какой бы добренькой я не казалась на первый взгляд.

— Я могу поговорить с Валиде Султан о том, чтобы тебе выделили отдельную комнату, — предложила султанша, видя замешательство на моём лице. — Ты первая сообщила мне о беременности, за такое полагается хорошая награда.

— Не стоит беспокоить султаншу по такому незначительному поводу, госпожа. За Хюррем следует приглядывать, хатун непредсказуемая, я возьму на себя ответственность и пригляжу за ней, если вы будете не против, султанша.

— Да, так мне будет спокойнее, Михримах-хатун. Ты хорошо влияешь на необразованную Хюррем. Сегодня мы с ней встретились, и я ждала очередной наглости, но, к нашему с Гюльшах удивлению, русская рабыня проявила почтительность.

— Действительно странно, это на неё не похоже, — я искренне удивилась таким скорым переменам.

Неужели, наш вчерашний разговор так на неё повлиял?

Что там было в каноне? Хюррем получила от повелителя изумрудное кольцо, а Махидевран попыталась его украсть. Но в этой реальности кольцо ещё находится у Сулеймана, и кому оно достанется неизвестно. Значит, пока Махидевран и Хюррем будут жить в мире? Нет, бред какой-то…

— Что насчёт награды? Что ты хочешь? Говори, не стесняйся, ты заслужила, — настаивала султанша.

— Награду отдайте лекарке, не следует обижать того, от кого зависит наше здоровье.

— Как скажешь, это тебе решать. Мустафа сейчас на уроке, может быть, ты заглянешь ко мне на чашечку айрана**?

Заманчивое предложение, стоит согласиться.

— Простите, Махидевран Султан, но у меня сейчас тоже урок каллиграфии, возможно, после этого я смогу к вам заглянуть, если вы будете свободны, разумеется…

— Конечно, иди на урок, а после обязательно приходи, я буду ждать тебя на обед вместе с Мустафой, — искренне улыбнулась женщина, и мы разошлись.

После уроков я пошла к султанше. Гюльшах-хатун открыла мне дверь и проводила. Махидевран Султан сидела за столиком на подушках и пыталась накормить своего сына, который играл с какими-то камешками и кушать совсем не хотел.

— Добро пожаловать, Михримах, проходи, садись. Пообедаешь со мной? — гостеприимно предложила женщина место напротив себя.

— Да, султанша. Приветствую вас, шехзаде. Как вы? — я присела и помыла руки в тазике, что подала служанка Гюльшах.

— Мы с тётей Хатидже ходили в сад после уроков. Отец научил играть меня в новую игру!

— Мустафа, кушай, потом поговоришь, — незлобно сказала султанша и попыталась запихнуть в своего сына ещё ложку супа, но Мустафа, как и любой нормальный ребёнок, суп есть не хотел, но к сладостям его Махидевран не подпускала.

Стол у султанши и её сына лучше, чем у наложниц, почти как у султана, но разнообразия поменьше. Не тридцать — сорок блюд, а двадцать — двадцать пять, Гюльшах одна не справлялась и нам прислуживали ещё несколько одалисок из гарема.

Когда мы закончили, султанша велела Гюльшах увести Мустафу спать, а сама начала угощать меня сладостями, пока ребёнок не увидел их и не закатил очередную истерику, но у шехзаде сейчас есть занятие поинтересней, мангала — новая игра, которой научил его отец-повелитель.

— Я тебе очень благодарна, Михримах-хатун, — султанша взяла меня за руки и тепло улыбнулась. — Вчера у меня был самый лучший день в моей жизни. Я узнала, что жду ребёнка, поставила на место наглую русскую рабыню и провела свой день со своей семьёй, и напоследок уснула в объятиях повелителя!

— Я рада за вас, госпожа. Если я ещё чем-то могу вам помочь, обращайтесь.

— Если бы мы только смогли избавиться от Хюррем! Я бы многое за это отдала!

— Не стоит поднимать эту тему, султанша. Я понимаю, как эта хатун вам неприятна, но повелитель ценит её. Нам остаётся только ждать, когда Сулейман к ней охладеет, или когда Хюррем сама совершит ошибку.

— Ждать? У меня нет сил, ждать, Михримах! Эта змея день за днём околдовывает моего Сулеймана! Как я могу на это смотреть?

— Это не колдовство, султанша. Хюррем имеет хорошее чувство юмора, думаю, что именно это так привлекает нашего повелителя в ней.

— Когда-то я тоже была весёлой и беззаботной, — ностальгировала Махидевран, — пела и плясала перед своим любимым. Мы были очень счастливы вместе в Манисе. Но, как только Сулейман стал падишахом, я его потеряла. Его чувства уже не те, что прежде. Понимаешь меня, Михримах-хатун?

— Да, госпожа. Вам нелегко пришлось, но не теряйте надежду. Теперь у вас есть сын и вскоре вы родите ещё одного члена династии османам. Лучше уделите внимание им и своему мужу, но переживать из-за какой-то наложницы не стоит вашего внимания.

— Если бы я могла рассуждать как ты, Михримах! Мне не даёт покоя мысль о том, что мой любимый развлекается с другой! И если обычных наложниц я терпела, то это не значит, что я позволю наглой русской рабыне увести у меня мужа! Я вся горю изнутри, как только вспоминаю её наглую рожу!

— Сохраняйте достоинство, султанша. В этом ваша сила и власть. День за днём, пересиливайте себя, ради своих детей и вашего с ними будущего. Султан Сулейман только год как правит этой страной, но в его постели побывало уже множество женщин, неужели, каждую из них вы ненавидите?

— Только Хюррем!

— А меня? Что вы чувствуете ко мне?

— К тебе? Ты похожа на Гюльфем-хатун. Ты знаешь, кто это?

— Она родила султану сына, но недавно шехзаде скончался, и Гюльфем потеряла свой статус султанши. Сулейман пожалел её и оставил во дворце, пока непонятно в каком качестве, я слышала, что госпожа больше не сможет иметь детей.

— Всё так, Михримах, — тяжело вздохнула женщина. — Когда-то мы были соперницами, но сейчас она всего лишь простая хатун, выше ей не подняться. Я знаю, что особой любви у неё с повелителем не было, но они как друзья, к ней у меня нет былой ревности. Что же до тебя, не знаю почему, но к тебе после вчерашнего у меня ненависти не осталось. Я чувствую твою искренность ко мне и моему сыну Мустафе, ты не способна навредить нам. Ведь я права?

— Да, султанша. Я человек миролюбивый и стараюсь сглаживать острые углы своего окружения. Мне нет нужды сражаться и воевать, когда всё можно уладить миром и переговорами. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на ненависть и интриги.

— Ты слишком добрая, Михримах, я за тебя переживаю. Как можно ко всем относиться с любовью? Люди жестоки и, почуяв вседозволенность, могут начать вытирать об тебя ноги.

— Не переживайте, султанша, я знаю, когда не следует переступать границы и подумать о своей выгоде. С Хюррем у меня получилось договориться.

— Мне бы хотелось чаще с тобой общаться, ты на меня успокаивающе действуешь, Михримах. От Валиде Султан я слышу одни лишь наставления и упрёки, а ты даёшь дельные советы. Я буду рада, если мы с тобой будем дружить.

— Вы серьёзно, султанша? Вы предлагаете мне свою дружбу? Но как вы смотрите на то, что я женщина султана? Я бы не хотела, чтобы между нами были недоговорённости…

— Как ты сама вчера сказала, ты «неизбежное зло». Я с первых дней в гареме Сулеймана понимала, что у него будет много женщин, но только недавно осознала, что смириться с этим мне будет нелегко. Одной противостоять всему гарему будет не просто, а с тобой у меня есть шанс держать новеньких наложниц в узде, и контролировать тех, кто проходит через спальню повелителя. Это не обижает тебя?

— Нет, если я буду вам полезна, я буду только рада.

— Ты можешь быть рядом с Сулейманом, защищать и оберегать его, когда я не смогу этого делать. Я понимаю, что в связи с моей беременностью, повелитель будет реже приглашать меня в свои покои, тогда Хюррем не упустит возможности вытеснить меня из сердца падишаха. Тебе в этот момент следует быть с ним рядом и не допустить, чтобы русская рабыня позволяла себе слишком много, в идеале, я бы хотела избавиться от Александры, но думаю, ты на это не пойдёшь. Я права?

— Да. Если Сулейман привязан к ней, то принимать её или отсылать, имеет право только он. Это его выбор, я не посмею вмешаться.

— Значит, на всё остальное ты согласна, Михримах?

— Да, Махидевран Султан, я всё поняла и на всё согласна. Как я уже говорила ранее, баш-кадина моего любимого мужчины, я вас искренне уважаю, моя обязанность заботиться обо всех, кто дорог повелителю.

— Рада это слышать, Михримах-хатун. Надеюсь, ты никогда не откажешься от своих слов и не превратишься в мою соперницу, — султанша была напряжена и теребила в руках платок, ожидая ответа.

— Нам нечего делить, Махидевран Султан. Мы обе любим одного человека и желаем ему счастья. Ведь так?

— Да, Михримах-хатун, всё так. Значит, будем дружить? — женщина заметно расслабилась и улыбнулась.

— Будем дружить, султанша. Мы теперь одна семья, я права?

— Да, мы одна семья…