Водоворот

Сцена третья

Вся труппа собралась в зрительном зале. Любашин не без страха смотрел на сидящих людей, он не очень представлял, чем  завершится это собрание. В целом коллектив довольно спокойный и управляемый, но есть несколько заводил, которые способны за считанные минуты раскачать всю ситуацию. И тогда, чем все это  может кончиться, предсказать невозможно.

Любашин уже не первый раз с глубокой тоской думал о том, как все было замечательно еще пару дней назад. Все были во всем уверенны, а сейчас сплошная неопределенность. Но уже ничего не изменишь, можно только сожалеть об утерянном рае.

Он снова посмотрел в зал и почувствовал, как накаляется в нем атмосфера. Все вроде бы сидят спокойно, но по взглядам и жестам ощущается общее напряжение. Больше тянуть нельзя, пора начинать выступление.

Речь директора театра длилось не больше десяти минут. Но когда она завершилась, в зале повисла мертвая  тишина. Лица людей отражали страх и растерянность.

Внезапно со своего места резко встала Дивеева  – ведущая актриса театра, обладающая скандальным характером.

- Я правильно вас поняла, Николай Ильич,  что через несколько месяцев наш театр перестанет существовать? – Ее звонкий сильный голос легко покрыл собой весь зрительный зал.

- Администрация театра надеется, что этого не произойдет, Валерия Станиславна, - ответил Любашин, не веря ни одному своему слову.

- И на чем основана эта ваша надежда? Весь наш коллектив просто жаждет об этом узнать.

Какая же она все же противная,  подумал Любашин. Как жаль, что в свое время не избавился от нее. Да, только как это было сделать, никаких формальных причин для этого не имелось. К тому же супруга Тимощука.

- Мы как раз сейчас интенсивно занимаемся этим вопросом, - проговорил Любашин. - И совсем скоро обнародуем ряд мер. К сожалению, придется кое в чем ужаться, кое от чего отказаться.  По крайней мере, на первое время.

- Хотите сказать, что предстоят увольнения?

Сразу же после этих слов Дивеевой по залу прокатился встревоженный гул. Больше всего люди боялись именно такого исхода.

- Мы сделаем все возможное, чтобы никто не был бы уволен. Яков Ефимович это может подтвердить. – Любашин повернул голову в сторону сидевшего на первом ряду Блюмкина.

Тот сразу же встал.

- Мы приложим все усилия для сохранения нашей труппы в полном составе, - заверил он. Но в его голосе не прозвучало уверенности.

- И мы должны верить таким неуверенным заявлениям, тут же отозвалась Дивеева  и в упор посмотрела на Блюмкина.  - Куда пойдет большинство актрис и актеров? Хороших мест практически нет. Николай Ильич, от имени всего коллектива мы хотим получить ваши гарантии, что никто не будет уволен. Все согласны с этим требованием?

Раздался оглушительный гул одобрения, и взгляды всего зала в ожидании ответа сосредоточились на директоре.

Любашина  охватило сильное раздражение; случилось то, чего он боялся, эта скандалистка все же подняла всеобщую бучу.  И как теперь выходить из положения?

- Мы не можем дать такой гарантии, Яков Ефимович не даст соврать, финансовая ситуация в театре сложная. Объясните, какая она, чтобы все знали. Выйдите на сцену.

Блюмкин поднялся на сцену.

- Николай Ильич прав, такую гарантию мы предоставить не можем. Семьдесят процентов наших расходов покрываются дотациями города и только тридцать процентов мы с вами зарабатываем сами. Но мы постараемся найти способы существенно повысить наши доходы. И скоро мы о них объявим. Дайте нам немного времени, мы не можем все сделать за один день. Я все сказал. – Финансовый директор, словно от греха подальше, поспешно спрыгнул со сцены.

- Вы все слышали, что сказал Яков Ефимович, - произнес Любашин.  – Больше на данный момент нам добавить нечего. Поэтому предлагаю завершить наше собрание и разойтись.

- А что будет с новыми постановками?- выкрикнул Тимощук.

- Пока не знаю, но скорее всего, с ними придется повременить. – Любашин двинулся к лестнице, им владело одно желание – как можно скорей покинуть эту сцену, этот зал и сам театр и оказаться у себя дома вдали от этой напряженной обстановки,  от  разгневанных людей.