Ангел - искуситель

Глава 1. Светлая полоса

На протяжении всей этой истории я не раз меняла свое отношение к тому, чем буду заниматься после смерти.

Да-да-да, я знаю, как это звучит. Но все дело в том, что это – не просто оборот речи; о самой возможности такого развития событий мне поведал мой ангел-хранитель. И нечего плечами пожимать – именно мой, и именно ангел-хранитель! Он появился в моей жизни три года назад, когда – окончательно убедившись в неспособности жить, как все – я решила в сердцах не слушать больше ничьих советов и поступать в любой ситуации по-своему. И – кто бы мог подумать? – оказалось, что такие асоциальные личности представляют интерес для ангельского братства, которое не исключает возможности, что часть из них – со временем и после определенной подготовки – пополнит их ряды.

Риск кадровых ошибок, однако, существует всегда и везде. Чтобы свести его к минимуму, ангельское сообщество держит перспективных кандидатов под неусыпным наблюдением. Собственно говоря, в этом-то и заключается работа ангелов-хранителей. Исходя из самого их названия, они считают себя защитниками и покровителями, призванными уберечь людей от роковых ошибок, способных привести к их физической или моральной гибели.

С моей, правда, точки зрения, они скорее собирают досье на вверенных им людей с тем, чтобы представить его на рассмотрение высшей аттестационной комиссии, когда придет момент решать, что делать с вышеупомянутыми личностями после их смерти. Ну что это за охрана духовной и физической целостности человека, скажите на милость, если ангел-хранитель прячется от него в невидимости и бубнит оттуда ему в ухо свои рекомендации, выдавая их за собственные мысли человека? А если человек попался неподдающийся – как я, например, которая долго-долго отмахивалась от всех неожиданно появляющихся разумных мыслей, как от фантазий нелепых?

Или еще лучше: если человек уже настолько разуверился в существовании добрых чудес, что все мудрые наставления принимает не как глас свыше, а как бесовские попытки сбить его с пути истинного. Так с Галей, например, дело обстояло. В ее, правда, случае суеверные страхи оказались частично оправданными…

Но дело даже не в этом. Я ни в коем случае не хочу принизить роль ангелов-хранителей. У них работа – тоже не сахар, а от условий этой работы просто мороз по коже идет. Я имею в виду обычные условия этой работы, о которых я узнала от моего ангела в самом начале нашего общения. Каждый ангел находится один на один со своим человеком – сам разбирается с его особенностями, сам справляется с его капризами, сам принимает решения и сам же их реализует. За ним, конечно, присматривают архангелы, но в работу его не вмешиваются до тех пор, пока он не рухнет под гнетом проблем. Тогда его заменяют другим, более опытным ангелом. Почему же, объясните мне, пожалуйста, не позволить ангелам-хранителям общаться между собой – для поддержки друг друга добрым советом и словом ободрения? Но нет, нельзя.

У моего ангела такие мысли возникли, разумеется, значительно раньше, чем у меня – и с полным на то основанием. Он не понаслышке знал, к каким недоразумениям может привести одиночество ангела-хранителя. Одно из таких недоразумений и привело к нашему знакомству – с моей стороны, по крайней мере. Ситуация была банальной до предела: я рявкнула в сердцах, как мне все надоели, он решил, что я его прогнала, и случайно материализовался в расстроенных чувствах. Так я и узнала о его существовании – случайно.

Ошалев от неожиданно привалившей удачи (надо же – наконец-то и в моей жизни произошло нечто необычное!), я вцепилась в него мертвой хваткой. Я на все была готова, лишь бы он от меня больше не прятался. Ни с кем и никогда мне не было так интересно, как с ним. Я придумала ему биографию, познакомила его со своими друзьями и родителями, приучила его к еде, сну и особенностям человеческого быта – лишь бы у него и мысли не возникло сбежать к себе домой, в заоблачные выси… И спустя весьма непродолжительное время обнаружила, что мой интерес к нему давно уже перешел границы дружеского расположения. 

Интерес этот оказался взаимным. Мне, правда, пришлось приревновать его к Марине – одной из двух моих лучших подруг – чтобы он решился, наконец, продемонстрировать его; он же, в свою очередь, выдавил из меня полузадушенное признание перед нашей первой совместной поездкой к моим родителям. Дальше взаимных признаний дело, однако, не пошло – каждый эмоциональный всплеск приводил к тому, что его выбрасывало в невидимость. Мало романтичный, согласитесь, поворот событий…

О необычных условиях работы ангелов-хранителей мы, кстати, узнали одновременно. Оказалось, что у Франсуа, французского партнера моей фирмы, который давно уже вел странные разговоры сначала со мной, а потом и с нами обоими, также есть ангел-хранитель, Анабель. В один прекрасный день, устав, видимо, ходить вокруг да около, Франсуа устроил нам встречу с Анабель, на которой она и рассказала нам, что уже несколько лет живет на земле в постоянной видимости и в полной любви и согласии с Франсуа. Восприняли мы эту новость по-разному. Меня она привела в совершеннейший восторг, его – в глубокую задумчивость. О том, как ему добиться от архангелов такого же разрешения, и о том, сколь многого он еще не знает…

Архангелы оказались оперативнее моего Анатолия (это я его так назвала – случайно, правда, но ведь здорово получилось!). Они заметили, наконец, что как-то уж слишком долго и часто он пребывает в видимости, не говоря уже о его встречах с моим окружением и постоянных просьбах о финансовом подкреплении его растущих земных потребностей – и вызвали его для дачи объяснений.

Его не было шесть дней, и могу без преувеличения сказать, что это были шесть самых черных дней в моей жизни. Под конец я не только поверила, что больше не увижу его до самого конца жизни, но даже и смирилась с этой мыслью. Главное, как поняла я тогда, заключалось в том, что мне оставили другого ангела – а значит, не исключили навсегда из списка возможных кандидатов на вступление в ангельское сообщество. Мне бы только попасть туда – а там уж или он меня разыщет, или я из них всех душу вытрясу, чтобы мне его вернули!

Тогда же, кстати, я впервые услыхала о Галиных проблемах – у нее появилось два внутренних голоса, которые подсказывали ей абсолютно разные способы выхода из жизненных ситуаций…

Спустя шесть дней он появился – гордый, ликующий, еще более уверенный в себе. Первым делом пришлось его, конечно, кормить (нужно отметить, что к нашей еде он приобщился исключительно как вегетарианец). Затем он переговорил с замещающим его ангелом, объяснил ему сложившуюся ситуацию и выпроводил его из моего дома. Я попрощалась с этим другим ангелом со смешанным чувством. С одной стороны, рядом с моим ангелом мне больше никто и нужен не был; с другой стороны, после встречи с Анабель мне казалось, что общаться с ангелами мне значительно проще, чем с людьми. С этим же, временно исполняющим обязанности ангелом отношения у меня сложились странные – почти никакие, если быть точным. У меня впервые закралось подозрение, что ангелы разнятся между собой так же, как и люди. И все же мне хотелось встретиться с ним еще раз, чтобы понять, то ли он – такой нелюдимый, то ли я на него впечатление произвела … неизгладимое. Может, удалось бы все же сгладить его?

Итак, когда мы, наконец, остались одни, он принялся хвастаться. Для начала выяснилось, что никакой всплеск эмоций не приводит его больше к потере видимости – он научился держать их под контролем. Он тут же вознамерился продемонстрировать мне вновь приобретенное умение в полном объеме, и я поняла, что могу так и не узнать в ближайшее время, чем он там занимался в отлучке, и попасть к ангелам намного раньше предназначенного мне срока – умерев от любопытства. Решив бороться за последнюю жизнь до последнего, я вспомнила, что у меня в запасе все еще остается пресловутая женская уловка – попросить его рассказать мне о своих достижениях.

Он горестно вздохнул – но не смог устоять перед соблазном. Вытащив из внутреннего кармана куртки пачку документов, он принялся тасовать их, роняя небрежно:

– Паспорт, идентификационный код, свидетельство о рождении, дипломы – после университета и после стажировки в Германии, права…

Я молчала, тщательно переваривая услышанное. Он еще и машину водить умеет? Батюшки-светы, вот же придумала ему богатую биографию на свою голову – он же мне теперь вообще рта не даст раскрыть!

Решив, видимо, намертво зацементировать произведенное впечатление, он добавил, словно спохватившись:  – Ах, да, мне еще и квартиру дали – двухкомнатную… – и, раскрыв паспорт на странице прописки, показал мне штамп с адресом.

Ему дали все это просто так – и вдобавок к умению контролировать свои эмоции? Быть такого не может! Он небрежно обронил, что у него также появились некие дополнительные обязанности. Я напряглась – похоже, сейчас я увижу обратную сторону медали. Но выяснилось, что нам (нам – отметила я с гордостью) поручено помочь Гале и ее ангелу-хранителю наладить отношения, которые уже почти перешли в открытый вооруженный конфликт.

Я задумалась – отчего же не помочь хорошим людям, особенно, если твои мечты уже сбылись. Кроме того, я была совсем не прочь познакомиться еще с одним ангелом, чтобы разобраться, была ли неприязнь, с которой воспринимал меня ангел-заместитель, случайной или…

Но мой ангел … нет, я, конечно, не жалуюсь, но все же нечестно вот так моментом пользоваться! … воспринял мое молчание как знак того, что мое любопытство иссякло, и он может вернуться к демонстрации своей полной власти над эмоциями. После чего наше общение сделалось практически бессловесным, но очень интенсивным. Настолько интенсивным, что я напрочь забыла, сколько еще моих вопросов остались без ответа… 

Вот так и  получилось, что мы смогли вернуться к разговору о новом повороте в нашей жизни только на следующий день, в субботу…

Утром меня разбудил запах кофе. Почмокав губами, я потянулась, не имея ни малейшего желания открывать глаза. Даже если мне все это приснилось – пусть снится дальше.

– Ну, давай уже, просыпайся, кофе стынет, – донеслось до меня откуда-то слева знакомое мурлыканье.

Ага, голос тоже снится! И как раз такой, какой мне бы и хотелось услышать – мягкий, с легкой хрипотцой, но не рычащий. Засопев от удовольствия, я мысленно велела подсознанию добавить осязательные эффекты. А что – впереди выходной, спешить никуда не нужно; пусть иллюзия будет полной. Потом, правда – в сравнении – реальность покажется еще страшнее, но зато я и сны тоже смогу вспоминать.

Что-то коснулось моей щеки. Кончики пальцев. По-моему. Я шевельнула головой, подставляя щеку под все пальцы. Кончики пальцев скользнули вниз, к подбородку, затем по шее, затем… Э-э-э, такой полной иллюзии я не заказывала! Это уже не воспоминания, а нездоровое воображение! Все, хватит, а то потом полдня в себя приходить придется, отделяя зерна здравого рассудка от плевел лихорадочного бреда.

Я резко села на кровати. Вернее, попыталась сесть – поскольку голова моя столкнулась с неким препятствием и, отскочив от него, с готовностью и громким стоном рухнула назад на подушку. Двоиться почему-то стало у меня в ушах, а не в глазах – потому, наверное, что последние так и не успели открыться. Но за двойным стоном последовал возмущенный вопль, произнесенный не совсем тем голосом, который мне бы хотелось услышать, но зато тем, который был мне намного более знаком.

– А сейчас за что?

Так, если он уже и во сне на меня орет, лучше мне открыть глаза и покончить с иллюзией, которая начинает выходить из-под контроля. Я потом, за завтраком, что-нибудь более приятное себе навспоминаю. 

Решительно открыв глаза, я тут же наткнулась ими на его лицо. Вернее, взору моему открылась только верхняя его часть – со сверкающими яростью глазами. Интересно, это только у ангелов глаза влажно сверкают от ярости? Похоже, это была еще одна деталь, добавленная воображением к воспоминаниям. Вся остальная часть лица была скрыта под его рукой, из-под которой неслось приглушенное бульканье.

– Я ей кофе сварил… Я ей завтрак приготовил… Я ей его в постель принес… А она… Головой… Да ты мне нос чуть не сломала!

Для того чтобы окончательно проснуться, мне хватило самой первой части его тирады. 

– Ты, что, кофе сам варил? – спросила я, осторожно выползая из-под одеяла и усаживаясь на подушку.

Да, сам! И он у меня, между прочим, не сбежал… – начал он обиженным тоном и вдруг замолчал, уставившись куда-то пониже моего лица. Проследив глазами за его взглядом, я с ужасом увидела, что на верхней части меня, кроме меня, ничего нет. В смысле, совсем ничего. В смысле, одежды. Издав пронзительный визг, я в мгновенье ока оказалась под одеялом, вцепившись обеими руками в его край на уровне носа. То ли он зацепился за этот край, то ли инстинкт самосохранения остановил мое стремительное скольжение в последний перед потерей единственного источника кислорода момент. Господи, мне, что, все это не приснилось?

Он вдруг отнял руку от лица (нос, между прочим, совершенно целый!), поднял ею поднос и оглянулся по сторонам, явно ища, куда бы его переставить. Куда – мой завтрак?! Я же не нарочно! Все ведь обошлось с его носом – за что меня завтрака лишать? Я стащила одеяло до уровня подбородка, чтобы просьба моя прозвучала вежливо и с достоинством. 

– Выйди, пожалуйста, на минутку, мне одеться нужно.

Он грохнул подносом о письменный стол, рывком повернулся ко мне и сказал каким-то странным, сдавленным тоном: – Не нужно. 

Наверно, голос его звучал сдавленно потому, что в этот момент он стаскивал с себя гольф, который полетел куда-то в сторону (черт, как ему удается, не глядя, вещи прямо на стул швырять?). Опустив голову на согнутую в локте руку, он снова провел кончиками пальцев по моей щеке и повторил: – Не нужно…

Кофе он варил заново. Определенно для того, чтобы доказать мне, что у него кофе никогда не сбегает. А я, собственно, никогда не отказывалась признать чье-то преимущество, когда таковое имелось. За завтраком (скорее, правда, это был обед) мы обсуждали планы на ближайшее будущее. После десяти минут сумбурного перескакивания с одного на другое я поняла, что эмоциями своими владеть он определенно научился, чего не скажешь о логике изложения своих мыслей. А значит, дело в свои руки нужно брать мне. Иначе я в лучшем случае через неделю узнаю, что с ним происходило в заоблачных высях и в чем заключаются его – наши, между прочим! – новые обязанности.

– Подожди, – сказала я, и он замер на полуслове с обиженным видом. – Давай по порядку.

– По чьему порядку? – тут же взвился он.

– По хронологическому порядку, – ответила я. – Но для начала… Скажи мне еще раз – тебя точно-точно насовсем отпустили?

– Татьяна, ну, сколько можно повторять…

– Уважь мое любопытство, пожалуйста.

– Хорошо. – Он вздохнул, закрыл глаза и заговорил, словно по бумажке читал: – Мне дали разрешение работать на земле в образе человека; меня снабдили всеми необходимыми для этого документами; мне даже предоставили отдельную квартиру… Как ты думаешь, стали бы они это делать только для того, чтобы забрать меня по первому капризу?

– Ну, знаешь, важно не то, что я думаю, а какие у них соображения. – Я покачала головой. – Такие чудеса только в сказках бывают; что же удивляться, что мне трудно в это поверить?

– А ты не допускаешь, что я смог убедить их? – тихо спросил он.

Ой-ой-ой, когда он начинает говорить таким спокойным тоном, я точно знаю, что палку перегнула. 

– Ну, в твоей убедительности я вовсе не сомневаюсь, но ты же мне ничего толком не рассказал…

– Что я тебе не рассказал? – О, уже почти кричит – так-то лучше. – Это ты мне совсем ничего не рассказала, кроме случая с чашкой!

Я поморщилась. Чашкой я швырнула в ангела-заместителя, когда он отказался сообщить мне хоть какие-то подробности о том, что происходит с моим ангелом. 

– Да мне и рассказывать-то нечего: на работу ходила, дома сидела, тебя ждала…

Я вдруг задумалась, вспомнив о том, что Анабель никогда не рассказывает Франсуа о своих контактах с небесным начальством. Франсуа! Я же обещала сообщить ему, как только мой ангел вернется! Но сначала…

– Хорошо, хорошо, – сказала я, видя, что он набирает воздух в легкие, и внимательно следя за его реакцией на мои слова, – давай сделаем так, как мы и раньше делали. Сначала я тебя спрашиваю – ты отвечаешь; потом наоборот. Согласен?

Так, сразу не отказался. Ну, конечно – он же не знает, что Анабель всегда молчит в таких ситуациях; и, судя по всему, говорить – в приказном порядке – ему не запретили. Хотя я, правда, не уточнила, о чем я буду спрашивать…

– Сначала ты мне расскажешь – день за днем – что с тобой там происходило, а потом я тебе расскажу, как я здесь жила это время, – быстро добавила я.

– День за днем? – спросил он, прищурившись.

– Да хоть поминутно… – пошутила я.

– Договорились, – быстро согласился он, и я мысленно чертыхнулась. Вот же – мастер ловить на слове!

– Нам еще нужно обсудить, как вести себя с Галей и с ее … неудачником, – добавил он, явно очень довольный собой.

– Давай сначала с прошлой неделей разберемся, – возразила я. – Галя – это отдельный разговор. Мне, кстати, случилось поговорить с ней пару раз в твое отсутствие – так что ты тоже не все знаешь… – Вот тебе, о великий и всезнающий!

– Что? – встрепенулся он. – Чего это я не знаю?

Теперь был мой черед испытывать довольство собой. 

– Мы же договорились, это – потом. Нам еще нужно в магазин сходить и… – Я задумалась, чем бы выманить его из дому, а то опять – захлестнут эмоции, и конец разговорам. – Ты в парк не хочешь сходить? Ты же там неделю уже не был, – добавила я ехидно.

Сегодня он определенно задался целью выбивать у меня почву из-под ног на каждом слове! 

– В парк сходить можно, – сказал он задумчиво, – но сначала в магазин. Сначала нужно, знаешь ли, дело сделать, а потом уже можно и отдохнуть.

Ах, так он уже магазин важным делом считает? А ведь еще совсем недавно при одном намеке на еду его передергивало! Я мысленно улыбнулась – приятно любоваться плодами своих трудов. И тут же дала себе слово не успокаиваться на достигнутом и продолжать свои героические усилия в деле расширения его рациона. Кстати, и опыт Анабель пригодится – она-то мясо ест. Вот и сегодня мы, пожалуй, пойдем сначала в парк с тем, чтобы он зашел в магазин в самом лучшем расположении духа…

Он довольно легко согласился с моими аргументами, что в магазин разумнее идти из парка, чтобы оттуда – с сумками – пойти прямо домой и прямо к ужину.

– Ты знаешь, – сказала я, когда он уже начал подниматься с табуретки, – давай только сначала отправим сообщение Франсуа. Я обещала сразу же сообщить ему о твоем возвращении.

Франсуа в сети не было, поэтому я отправила ему электронное сообщение, и, не дожидаясь ответа, мы отправились, наконец, на улицу.

Мои надежды на то, что парк приведет его в самое наилучшее настроение, оправдались лишь частично.

Парк был полон народу. Ну, что вы хотите – середина мая, погода отличная, дачи есть не у всех, и в лес на пикник мои сограждане выезжают далеко не каждые выходные. Мы могли бы догадаться, что нас ожидает, лишь только пройдя ворота и увидев невообразимую толпу детей с мамами и бабушками на детской площадке. Но мой ангел лишь ускорил шаг, направляясь к концу парка, к своему любимому дубу, на котором он не раз уже выделывал немыслимые гимнастические трюки.

По мере нашего продвижения к концу парка, однако, людей вокруг меньше никак не становилось. Видя, как он затравленно озирается по сторонам и мрачнеет с каждой минутой, я решила повременить со своими расспросами. Вот пусть покувыркается в свое удовольствие, потом…

Но найти уединенное место нам так и не удалось. Ни в центре парка, ни в конце его, ни с другой стороны, куда мы прежде ни разу не забирались. Обойдя его по периметру и обмениваясь на ходу замечаниями, смысл которых сводился, в общем, к «Что такое не везет и как с ним бороться», мы вновь оказались у входа, растерянно глядя друг на друга.

– Может, вернемся и посидим на скамейке? – хмуро предложил он. – По-моему, вон там слева по ходу была одна незанятая…

– А потом, через пять минут кто-нибудь усядется рядом и поговорить не даст? – возразила я. – Нет уж, давай, как тогда, когда мы в первый раз сюда попали…

У него заблестели глаза. 

– По дороге туда ты спрашиваешь, на обратном пути – я?

– Точно. – У меня потеплело на душе: надо же, помнит.

Он вдруг подозрительно прищурился. 

– Это ты специально только сейчас об этом заговорила, чтобы первой спрашивать?

Я возмутилась. 

– Ну, знаешь! Я час терпела, ни одного вопроса не задала, чтобы ты сначала своей акробатикой занялся! Я, между прочим, думала, как эту проблему решить, если парк нам больше не подходит!

Он глянул на меня со скептической надеждой на лице (Вот что-что, а это выражение у него отработано до совершенства!). 

– И что, придумала?

– Представь себе! – Я замолчала. Вот слова больше не скажу, пока не сменит скептическую надежду на … просто надежду!

Он тоже молчал. Но недолго. Когда бы речь ни заходила о занятии спортом, ему еще ни разу не удалось меня перемолчать. 

– Ну?

– Что ну? – Ничего-ничего, не только мне все из него клещами вытаскивать!

– Ну, говори уже, если начала! Что за манера, честное слово – дразнить меня, как осла морковкой! – Он распыхтелся уже не на шутку.

Меня так и подмывало ответить ему: «Позже» – именно этим словом он доводил меня до бешенства, рассказывая об ангельской жизни и вечно останавливаясь на самом интересном месте. Но я решила показать ему, что, хотя человечество, возможно, и отстает от ангельского братства в отношении высокой духовности, оно явно отличается куда большим милосердием.

– Теперь, когда у тебя есть документы, ты можешь записаться в спортзал, – открыла я перед ним захватывающие дух перспективы.

Но дух его не сдался – скорее, его охватили сомнения. 

– И что я там буду делать?

– Как что? – удивилась я. – То же самое, что ты здесь вытворял, и даже больше; там тренажеров всяких – тьма тьмущая.

– А ты что в это время делать будешь? Со мной пойдешь? – спросил он с надеждой в голосе.

– Вот еще! – фыркнула я. – Я же тебе уже объясняла, что у меня с физкультурой ни любви, ни согласия не сложилось. Я… Ну, не знаю, я дома могу пока посидеть…

– Я не имею ни малейшего намерения оставлять тебя без присмотра, – отчеканил он.

– Но ведь тебе все равно придется, – негромко сказала я, впервые осознав эту мысль.

– Это еще с какой стати? – оторопел он.

– Если тебе нужно найти работу, то потом тебе придется на ней работать. И поскольку в нашей фирме вакансии психолога нет, то работать мы будем – а это большая часть дня! – в разных местах.

Он глянул в сторону, тяжело дыша и играя желваками. 

– У меня есть еще время. Они дали мне финансовую поддержку на два месяца.

– Они дали тебе два месяца, чтобы работу себе найти, – поправила его я, – а это, между прочим, дело непростое. Ты хоть думал, как это сделать?

– Нет, – выдавил он из себя, все так же глядя в сторону.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – небрежно бросила я. Этот разговор явно не улучшает ему настроение – пора сворачивать его, поскольку в сегодняшнем плане все еще стоит магазин. – Ну, что, пойдем? – спросила я, кивая в противоположную от  входа сторону.

Сначала он отвечал на мои вопросы механически; мысли его витали где-то далеко. Меня это вполне устраивало – если у ангелов и непринято говорить с людьми о своих внутренних делах, на что указывает опыт общения с Анабель, то он сейчас явно забыл об этом. Временами он замолкал, когда мимо нас проносились уже открывшие сезон велосипедисты и любители бега трусцой. Он рассказал мне, что в состав комиссии, перед которой он отчитывался, входил его руководитель, его инструктор по подготовке ангелов-хранителей, руководитель Анабель, а также главы отделов по внештатным ситуациям и по снабжению (о том, кем были последние три, он узнал лишь впоследствии).

Собственно отчет его касался контакта со мной, контакта с моим окружением, а также чрезмерных (с точки зрения главы ангелов-снабжателей) финансовых запросов и чрезмерного же увлечения земным образом жизни. С моей точки зрения, отвечая на вопросы комиссии, он слишком уж приукрасил мою роль во всей той истории. Он рассказал им, что я совершенно спокойно приняла его появление (слава Богу, что он не умеет читать мои мысли!). Что я с удовольствием согласилась на его участие в моей жизни (можно подумать, он меня спрашивал!). Что я создала ему абсолютно правдоподобную биографию (ну, здесь, пожалуй,… да и ту не всю!). Что я чрезвычайно естественным образом ввела его в человеческое общество (да он сам себя туда ввел – мне только представить его пришлось!)…

Мы добрались до конца парка, и наступил мой черед рассказывать.