Три жизни одной женщины

3.

     Катя вернулась в комнату. Она села на стул, невидящим взором посмотрела вокруг.  Впереди ее ожидала гигантская работа по  ликвидации последствий этого пира, но она решила, что займется этим завтра утром. И не оттого, что устала, её самой удивляло то, что, несмотря на огромную нагрузку, которую обрушил на нее этот день, сильного утомления она не испытывала.  Ею вдруг  завладело совсем иное состояние,  оно было очень смутным и неразборчивым, как почерк плохого ученика. И если бы ее попросили рассказать, что она сейчас чувствует, то Катя оказалась бы в серьезном затруднении.  Привычный монолит из ясных и спокойных  чувств внезапно покрылся мелкими трещинками. А ведь Зина в чем-то права, она действительно не замечала, как мчатся галопом, подобно быстроногим коням,  годы. До сих пор она их просто автоматически отсчитывала, как отсчитывает продавец сдачу, совсем не думая о клиенте, а её душа оставалась  почти такой же неподвижной,  как скала,  словно   это происходило и не с ней.  Но вот сейчас она подошла к рубежу,  за которым... А что за ним? Ничего, все тоже, что и было. И даже непонятно,  зачем было устраивать это грандиозное празднество, если оно не способно что-либо изменить. Для того, чтобы отметить её появление на свет.  Но факт этот уже случился и с независимости от того, хорошо это или не очень,  сделать с этим уже ничего невозможно.

     Она вдруг удивилась сама себе. Что за крамольные  мысли пробрались  в ее голову,  никогда раньше её не посещали такие странные гости. Когда она была еще совсем  молоденькой девушкой, то очень любила помечтать, как   однажды встретит сказочного принца, они полюбят друг друга. После этого воображение наполнялось такими картинками, которые описать словесно она не решалась, даже разговаривая сама с собой. Но те времена давно унеслись в неизвестном  направлении,  вместо  прекрасного и нежного овала лица королевича с короной на мягких, струящихся золотыми  нитями  волосах, появилось  грубоватая  физиономия  Петруши с мятой кепкой на жесткой и темной кроне шевелюры; она вышла замуж и с тех пор ее  жизнь,  словно запущенная вода в прорытый канал,  вошла в четкое раз и навсегда отведенное ей русло.

     До отъезда оставалось две недели,  и все это время Катю раздирали сомнения; то она окончательно решала,  что отправится на юг, то принимала не  менее окончательное решение никуда не ехать.  В этой душевной неразберихе она сама никак не могла  вычленить,  чего  же  ей  хочется больше, все менялось в зависимости от настроения или каких-то случайных внешних обстоятельств, причем иногда эта перемена  происходила столь стремительно, что в течение буквально нескольких минут она несколько раз изменяла свое намерение.

     Наконец до отбытия на отдых её стал отделять совсем  тонкий  слой времени, состоящий всего из одного дня. Петр принес ей билеты на поезд: туда и  обратно,  и она с волнением взяла в руки тоненькие голубенькие листочки.  Она хотела ему объявить,  что решила не ехать,  но, взглянув на мужа,  почему-то эти слова так и не вылетели из ее рта.  Что заставило ее промолчать,  она понять не могла,  ведь всего минуту назад  приняла твердое  решение остаться дома.

     - Ты уже собрала чемоданы? - спросил он её.

     - Еще нет.

     - Да ты что, завтра ехать, а у тебя еще ничего не готово. Хочешь, чтобы я тебе помог.  Ну, давай,  демонстрируй,  какие возьмешь  наряды. Сейчас будем проводить их смотр. Алеша, Никита, - позвал он детей, - а ну все марш ко мне. Посмотрим, в чем ваша мать собирается щеголять на юге.

     Зрители уселись на диван,  а Катя начала сеанс демонстрации одежды. Она доставала из шкафа свои наряды и оказалось, что она все давно уже продумала, что  ей понадобится в дальних краях,  и даже кое-что специально для этого подкупила. Застенчиво улыбаясь, она показала новый купальник.  Она приобрела его пару дней назад совершено случайно. Но едва она зашла, по крайней мере, так она себя в этом уверяла,   без всякой цели в магазин,  как её взгляд тут же налетел на него;  ярко-зеленого цвета он так настойчиво и призывно ласкал ее взор, что было просто невозможно его отвести.  Почему бы ей не заиметь новый пляжный костюм, услужливо подсказала  мысль. К ее возможной поездки это не имеет никакого отношения, просто её старый купальник давно выцвел, как давно не снимаемый с древка флаг, и в  нем  стыдно где-либо показаться. Оправдание для покупки было найдено, и Катя с легким сердцем выбила чек.

     Купальник вызвал дружный хор восторгов.

     - А ну-ка покажись в нем, - потребовал Петр.

     - Да ты что,  поедем как-нибудь на дачу,  там и увидишь,  - стала отнекиваться она.

     - Когда это еще будет, а я сейчас хочу посмотреть. Давай переодевайся. Вдруг он плохо на тебе сидит.

     Купальник сидел на ней замечательно,  это она, придя  домой после его покупки,  проверила сразу же на экспонате,  то есть на своем теле. Но докладывать об этом мужу не стала. Подчиняясь его приказу, она пошла в ванну, переоделась, затем снова появилась в комнате.

     - Ну,  как,  - смущаясь,  проговорила она.  Немедленным ответом ей стали разгоревшиеся  два костерка в глазах Петра.

     - А ты ничего,  - сопроводил он для усиления эффекта свою  оценку легким присвистыванием.  Судя по его немного оторопелому лицу, видение супруги в новом купальнике застало его врасплох.  -  Будешь королевой пляжа, все мужики сбегутся поглазеть на тебя. Ты там у меня смотри...

     - Если хочешь,  могу и не ездить, - сказала Катя, одновременно с надеждой и тревогой ожидая его ответа.

     - Да ладно,  это я так,  шуткую. Иль я не знаю тебя? А мама у нас очень даже красивая. Правда, сорванцы?

     Сорванцы дружно  подтвердили этот тезис своего родителя. Катя же быстро вернулась в ванную,  сняла пляжный костюм и накрыла  свое  тело стареньким,  пережившим пытки бесчисленными стирками, халатиком. Затем, отправив мальчишек продолжать играть в их комнату,  она вместе  с Петром  стала  укладывать  чемодан,  вернее этим в основном занималась она, он же пребывал на диване в непривычном оцепенении. Сперва странности в поведении мужа не привлекли ее внимания,  но затем она удивленная тем,  что с места его нахождения, вопреки обыкновению,  не поступает никаких реплик и замечаний, взглянула на него. Он сидел с каким-то странным растерянным видом и при этом,  словно стерегущий заключенного охранник,  не сводил с нее глаз.

     - Ты чего, Петя? - спросила она. - Ничего не случилось?

     - Купальник тебе очень идет, - сказал муж.

     Она почувствовала, как зарделась.

     - Так что же?

     - Может, старый возьмешь.

     - Ну, уж нет, - возмутилась она. - Зачем мне старый, коли есть новый.

     - Это  верно,  - не мог не согласиться с таким убийственным аргументом Петр. - Ты мне только звони. - сказал он и, подумав, присовокупил к сказанному график звонков: - через день.

     - Не беспокойся,  конечно, буду звонить. Там, в доме отдыха поди и телефон есть.