Сто пятьдесят килограмм счастья Султана Ибрагима

Глава 10. Пилаф раздора

Прибыв во дворец, я в спешке передала Церен в руки своих личных служанок Сафие и Елены, после чего умчалась в главные покои. Стража хотела доложить о моём приходе султану, но увидев у меня на руках младенца, мужчины молча открыли дверь. Я вошла и увидела Ибрагима. Повелитель стоял и смотрел на труп обезображенной Фэй Хатун и молчал. В его глазах не было страха и боли, лишь неверие, непонимание и отрицание.

Сколько султан уже так стоит? Несколько часов?

— Ибрагим… — тихо позвала я мужчину и сделала несколько шагов в его сторону.

Повелитель медленно повернул голову, он несколько раз моргнул, протёр уставшие воспалённые глаза. За считанные секунды лицо мужчины преобразилось, он широко улыбнулся, неподъёмный груз упал с его плеч.

— Сахарный кубик! — Ибрагим крепко прижал меня к себе, но тут же отстранился, когда услышал тихий плач младенца. Султан уставился на меня удивлённо и в тоже время радостно.

— Фэй Султан… — я широко улыбнулась, представляя дочь её отцу. — Что значит — возвращение; добыча, трофей.

— Добро пожаловать домой, моя маленькая Фэй! — Ибрагим бережно взял ребёнка на руки и прижал к себе.

Нашу семейную идиллию прервал настойчивый стук в дверь. Турхан Султан влетела в главные покои на первой космической, увидев меня, султанша выдохнула.

— Рада, что ты невредима, Шивекяр! — поприветствовала меня женщина, в то время как Ибрагим отдал слугам распоряжение и тело Фэй Хатун унесли из главных покоев.

— И я рада, что ты в порядке, Турхан! — я обратила внимание на испуганный взгляд султанши в сторону повелителя и дочери. — Знакомься, моя дочь — Фэй Султан.

— Поздравляю! — султанша лучезарно улыбнулась, а спустя несколько минут продолжила, но уже не так весело. — Повелитель, по вашему приказу я осмотрела тело Кёсем Султан.

— И что же? — Ибрагим напрягся.

— Это точно не Кёсем Султан, Ибрагим. Я уверена в этом. Но кто-то очень хотел, чтобы все думали обратное. Я… — султанша не успела закончить, в покои снова постучались.

— Хаджи Ага? Что ты хотел? — Ибрагим передал мне дочь на руки.

— Я бы хотел покинуть дворец, повелитель… — ага был довольно стар, но раньше это было не так заметно. Его волосы уже давно поседели, морщины покрыли всё лицо, а палка подпирала старое тело. — Валиде Кёсем Султан покинула нас, мне больше нечего делать в Топкапы.

Ибрагим тяжело вздохнул:

— Тебе есть куда пойти, Хаджи Ага? Ты служил династии десятки лет, ты заслужил отдых и покой.

— Не беспокойтесь обо мне, повелитель. — Ага грустно улыбнулся. — Я достаточно богат и не умру в бедности. И вот ещё что… — евнух вытащил из-за пазухи небольшой конверт. — Госпожа… перед смертью просила передать вам, повелитель.

Ибрагим волнительно открыл письмо и надолго замолчал. Он смотрел в одну точку и пытался всё осмыслить после прочтения. В это время Хаджи Ага молча поклонился и покинул главные покои навсегда. Турхан подошла ко мне, это привлекло внимание Ибрагима, и он сделал шаг в нашу сторону, мужчина протянул нам конверт с понятным намерением. Турхан расположила послание между нами, и я погрузилась в чтение.

«Ибрагим, мой храбрый сын-повелитель!

Ты читаешь это письмо, в то время как во дворце уже оплакивают кончину твоей Валиде Кёсем Султан. Я навсегда покинула дворец Топкапы, но я жива и невредима.

Тебе, как никому известно, что всю свою жизнь — юность, молодость и зрелость — я отдала Османской империи. После смерти твоего отца — Султана Ахмеда Хана — я взвалила на себя эту ответственность и долгие годы думала — что только мне под силу удержать империю от распада. Я начала считать себя государством, я стала отказываться от своих детей, от своей семьи. Наученная горьким опытом с твоим братом Мурадом, я пыталась оградить тебя от власти, Ибрагим, а точнее даже отстранить, ведь так было проще управлять империей.

Но однажды твоя седьмая хасеки — Шивекяр Хатун — напомнила мне одну страшную вещь. Я была не так могущественна, какой хотела казаться. Янычары — воины империи — убили стольких близких мне людей! Но я и мысли не допускала, чтобы как-то решить эту проблему, я сотрудничала с ними, использовала их в своих целях. И только тебе и твоей жене удалось заставить меня задуматься. А что будет дальше? Неужели янычары будут безнаказанно убивать членов моей семьи? Они будут свергать и убивать неугодных им правителей? Как долго выстоит империя под натиском и агрессией внутреннего врага?

Ты читаешь это, Ибрагим, значит, у тебя получилось уничтожить бунтовщиков раз и навсегда. За эти четыре года ты сильно изменился, сын. Ты повзрослел и стал сувереном, как твой покойный отец. Рядом с тобой верные тебе женщины, готовые умереть за тебя, Ибрагим. Моё сердце спокойно за империю и за семью. Ты достойно справишься со всем, что выпадет на твою долю.

А что же я? А я хочу покоя, сынок. Простого тихого женского счастья рядом с человеком, что молча любил и ждал меня долгие годы. Традиции империи запрещают женщине с титулом «Валиде Султан» вступать в брак, тебе это известно. Поэтому я инсценировала свою смерть и навсегда покинула столицу. Не злись, Ибрагим, позволь своей старушке провести последние годы рядом её последней любовью…

Твоя мать — Валиде Кёсем Султан».

Мы с Турхан в шоке уставились друг на друга, а между тем Ибрагим забрал письмо и кинул его в камин. Пергамент мгновенно вспыхнул, оставив после себя горстку пепла.

— Пусть будет счастлива… — тихо прошептал повелитель.

                                                                               ***

Следующие дни в гареме был траур, все скорбели и оплакивали мать государя. И только Атике Султан — сестра султана Ибрагима — словно бы воспарила духом. Она ждала этого момента очень долго и вот он настал. Больше ни Кёсем, ни Кеманкеша рядом с её братом нет, а значит — путь к власти свободен.

Глядя на османскую принцессу, мы с Турхан дружно пытались сдерживать внутри себя дикий ржач. О! Если бы только Атике знала, где сейчас её Валиде и чем она занимается!

Гарем потихоньку приходил в себя, жители Топкапы вернулись к привычной для себя работе, не забывая развлекать себя слухами и небылицами. Так, по гарему не так давно гуляла несуразная, но в тоже время вполне биографическая сказка — «Пилаф раздора». Вам интересно?! Тогда слушайте!

«Жила-была в гареме султана наложница невероятных размеров. Хатун имела пышные формы, за которые правитель любил её так сильно, что все собранные с империи налоги дарил своей фаворитке. И всё у этой женщины было — и горы золота, и искусные драгоценности, и шкафы её были завалены соболиными шкурами. Но наложница словно бы и не замечала дары своего падишаха. У женщины этой была только одна страсть. Еда.

Хатун ела и днём и ночью, повара не успевали готовить, а слуги дворца валились с ног от таскания тяжёлых подносов со всевозможными яствами. Казна стремительно пустела, империя разорялась, пытаясь прокормить любимую наложницу султана. Правитель империи и сам, наконец, это понял и издал указ — сослать хатун во Дворец Слёз.

Наложница превратилась в простую служанку, а, как известно, их труд очень тяжёл, поэтому хатун за считанные месяцы стремительно похудела и больше не выделялась из толпы сотен служанок. Султан очень скучал по своей любимице и однажды не выдержал и навестил бывшую фаворитку. Увидев, как сильно изменилась его наложница, сердце государя смягчилось и тот забрал женщину обратно в свой дворец, надеясь, что с этих пор его любимица будет есть меньше и голод не уничтожит его империю. Также султан издал указ, чтобы его наложницу ни в коем случае не пускали на кухню. Так, на всякий случай.

И всё было хорошо в славной империи, пока однажды тёмной ночью любимица султана не захотела пить. Женщина пошла на кухню, но слуг на месте не оказалось, тогда хатун стала искать воду везде, где только могла. И как назло в эту ночь повара приготовили пилаф для пятничной церемонии казана, на котором повелитель кормит своих верных воинов. Хатун не смогла сдержать себя, эта женщина не успокоилась и не покинула кухню до тех пор, пока не съела последнюю ложку риса с бараниной.

Важная церемония чуть не сорвалась из-за неконтролируемого аппетита любимицы султана. Но тогда об этом никто не знал, ведь никто не видел преступницу, да и сама хатун молчала, и признаваться не спешила, так как боялась, что султан отправит её во Дворец Слёз, прознав о том, что женщина снова может за один обед съесть все запасы его дворца.

Но правда вскоре вышла наружу, султан безумно рассердился на свою фаворитку, к тому же хатун очень сильно похудела с их первой встречи и со временем разонравилась своему господину. Тогда всё хорошенько обдумав, султан отослал фаворитку на кухню — выполнять работу слуг, в надежде, что подобное наказание заставит хатун забыть о её неконтролируемой страсти. О еде.

Женщина драила котлы и стаканы молча, ведь была очень добра нравом и никогда не закатывала скандалов. Возможно, ещё и за это любил её местный правитель и до сих пор не казнил, как того желали оскорблённые воины.

Султан долгие месяцы наблюдал за страданиями своей любимицы и он, наконец, понял, что без воинов он прожить сможет, а вот без любимой фаворитки — нет! Тогда правитель в тайне начал готовить себе новых верных воинов, которых его любимица ещё не пыталась объесть.

Через несколько лет его наложница снова стала полнеть, воины выражали своё недовольство, так как боялись, что вскоре хатун и до их еды доберётся! Правитель империи понял, что пора действовать, если он не хочет смерти своей фаворитки.

Он пытался увезти и спрятать свою любимицу от злых воинов, но та потерялась и несколько дней не появлялась во дворце. В это время султан уничтожил своих старых воинов и приблизил новых всего за несколько дней. Падишах уже думал, что навсегда потерял свою любимицу, но хатун вернулась во дворец… как раз к обеду.

Когда она пришла, то султан понял, что на этот раз в полноте его наложницы-фаворитки была виновата не еда, а ребёнок, которого хатун носила под своим сердцем все эти месяцы. Правитель империи стал в радости возносить благодарности Всевышнему за то, что когда-то послушал своё сердце, а не мстительных воинов…»

Какого, а?! Голливуд, Болливуд и бразильские мелодрамы — могут закрываться от осознания своей ущербности! Сказочницы гарема — это вам не сценарий к «Титанику» писать, это способность совместить правду и вымысел таким образом, чтобы и понятно было про кого сказка, и чтобы потом головы не отрубили за бурную фантазию!

Я честно не обижалась, а ржала вместе со всеми, так как эта история про «Пилаф раздора» сняла напряжение, витавшее во дворце Топкапы, и разрядила гнетущую атмосферу траура и скорби.

Я также погрузилась в радости материнства, не забывая и о Церен.

Девочка была в восторге от дворца, от его богатого убранства, от жителей населяющих Топкапы, от новой одежды и игрушек, от сытной еды и хорошего обращения. Ибрагим, узнав историю жизни девочки, разрешил той остаться вместе со мной, теперь я, как когда-то Кёсем Султан, стала заботиться о маленькой сироте. Церен, разумеется, скучала по своей матери, ночами украдкой плакала, поэтому я заняла всё её свободное время и мысли — учёбой и развлечениями. Девочка стала посещать уроки и со временем её кошмары прекратились, она хорошо вписалась в жизнь гарема. Церен завела дружбу со старшими детьми Ибрагима и наслаждалась детством, которого достоин каждый ребёнок на Земле.

Фэй — мой первый ребёнок, моё солнце и радость — принесла в жизнь цветные краски. Я каждый день часами наблюдала за малышкой и не могла на неё надышаться. Фэй — моё самое большое достижение! Все эти четыре годы я пыталась забеременеть и родить, и вот, наконец моя мечта исполнилась! Я стала матерью! Дважды…

Ибрагим любил новорождённую принцессу не меньше моего, он каждый день навещал дочь и держал на руках, укачивал и успокаивал, когда та плакала. Иногда мне казалось, что если бы у Ибрагима была молочная грудь, то он бы не чурался и кормил Фэй своим молоком. Он любил её, любил всем сердцем и душой. Так сильно Ибрагим даже не любил Зарифе и Османа…

Кстати о несостоявшейся султанше и шехзаде. Хатун все эти годы тихо жила со своим сыном за пределами Топкапы, она не навещала гарем и не требовала внимания и почестей. Ибрагим каждый месяц её навещает, общается с сыном, в надежде понять, хочет ли тот в будущем официально войти в семью Османов. Но пока шестилетний Осман и не думал о таких вещах, он просто радовался каждому приезду своего отца.

Атике Султан также навещала Зарифе и Османа, но больше для галочки, осознав, что там ловить нечего, османская принцесса переключила своё внимание на Хюмашах и шехзаде Орхана. Когда только Хюмашах родила мальчика, Атике поднимала тему о том, чтобы Ибрагим сделал её своей восьмой хасеки, но повелитель не спешил повышать статус своей фаворитки. Его главной отмазкой или корректней сказать аргументом было что-то вроде:

«В неделе всего семь дней, у меня уже есть семь хасеки! Зачем мне ещё одна? И вообще, Атике, займись уже своей личной жизнью! Достала в край!»

Ибрагим переживал за меня. Сейчас у меня есть титул «хасеки» и по логике вещей я стою выше «султанши» Хюмашах, но ниже всех остальных шести «хасеки», например той же Турхан. И если Ибрагим сделает Хюмашах своей восьмой «хасеки» то в гареме начнётся война. Разумеется, вся инициатива будет исходить не от меня, но всё равно приятного мало.

Сейчас в гареме хрупкий мир. Теперь, когда Валиде Кёсем покинула нас, главной в гареме Ибрагима стала Турхан Султан. Женщина управляла гаремом повелителя не хуже своей предшественницы, со всеми фаворитками султана поддерживала ровные отношения. Ибрагим был доволен своей главной хасеки, и ночь с четверга на пятницу — была пожизненно забронирована султаншей. Турхан на большее не претендовала, так как обязанности главы гарема отнимали много времени и сил. Султанша за последние годы успокоилась и вроде как свергать Ибрагима не собиралась. Её, как и меня устраивал сильный и мудрый правитель на Османском престоле.

Ибрагим. Удивительные перемены произошли в жизни этого мужчины за последние четыре года. Из слабого и трусливого султана-марионетки он превратился в суверена, сильного и мудрого правителя, достойного своих славных предков. Он больше не боялся смерти, ведь знал, что нельзя просто так взять и исчезнуть. Он не боялся быть убитым мятежниками, ведь истребил их гнездо. Он не боялся интриг своей матери, ведь та предпочла тихую семейную жизнь политике и власти. Он не боялся своих женщин, ведь, наконец, научился их уважать и ценить по достоинству.

Кто сейчас вспомнит безумства Султана Ибрагима? Кто вспомнит его безрассудства? Теперь все думают, что раньше Ибрагим притворялся, чтобы в будущем уничтожить янычар и полностью забрать управление империей в свои руки. Повелителя уважают, его превозносят, его боятся, его любят.

Я сделала всё что смогла и преуспела. Мои страдания в старом дворце, мои ссоры с Кёсем, мои размолвки с Турхан, Хюмашах и Атике, моё терпение и чуткость к Ибрагиму — четыре года моей жизни пролетели как один день. А ведь оказавшись в теле Шивекяр, я хотела проклинать свою судьбу за несправедливость! Желала оказаться в другом, более стройном и красивом теле! Но, если бы не это тело, то всё бы сложилось по-другому. И я даже не хочу думать — «как»!

Я — всё тот же «сахарный кубик» для Ибрагима, его любимица, его отрада. Шестьдесят пять килограмм счастья Султана Ибрагима! После родов я ещё не оправилась, но ведь каждый вечер на кухне всегда можно найти немытые кастрюли и чашки… и казан пилафа…